А был уже вечер, почти что ночь, и снова в окно светила луна, мешала спать, будоража сердце и душу, слишком уж властно нахлынули вдруг воспоминания. Воспоминания о… Лешка даже не знал сейчас – было это иль не было?

Он уселся в углу, на старой соломе, подтянув колени к груди. Загремели цепи. Сквозь затянутое решеткой оконце издевательски подмигивали звезды.

Ну вот, докатился… Верней – докатался. Вот уж поистине правду говорят – от тюрьмы да от сумы не зарекайся.

Правда, пока ничего, обращались вежливо. Не били, не угрожали, только вот заковали в цепи да бросили в камеру. Не очень-то тут удобно – ни скамеек, ни нар, одна гнилая солома.

Снаружи загремел засов. Вошли два стражника:

– Поднимайся. Идем.

– Куда?

– Увидишь.

Ну да, конечно. Мог бы не спрашивать.

Гремя цепями, Лешка зашагал между стражами по полутемному тюремному коридору.

– Стой! – его поставили лицом к стене, загремели ключами. Похоже, пришли…

И где же вчерашний следователь?

– Заходи.

Лешка очутился в небольшом помещении с низким потолком и покрытыми серой штукатуркой стенами. Потрескивая, горели свечи. Посередине, прямо напротив дверей, стоял большой стол, за которым сидел какой-то лысеющий усатый чиновник в темно-коричневой далматике – нет, не следователь, другой.

Слева от стола, у стены, имелась длинная скамья… С нее поднялись сразу двое:

– Алексей!

Лешка заморгал глазами от радости:

– Владос! Георгий! Вы как здесь?!

– Благодаря милости господина куратора, – оба разом поклонились усатому.

– У вас время только до восхода солнца, – потеребив усы, напомнил тот. – Говорите быстрее.

– Хорошо, – Владос повернулся к Лешке: – Так вот, пока ничего не спрашивай, слушай…

Юноша слушал, время от времени кивая головою. Оказывается, виновником столь крутых изменений в его судьбе оказалась не столько драка, хотя и она имела место, а гнусные происки избалованного сыночка столичного протопроедра Герасима, настрочившего обстоятельнейший донос в канцелярию автократора – базилевса, в котором, кроме драки, обвинял неосторожного юношу во всех грехах, какие только смог выдумать. Нельзя сказать, чтоб Лешка сильно удивился сему известию. Герасим… Ну, кому еще? Разве что, Никифору Макриту? А вот бы их стравить!

– Неплохая идея, – засмеялся Владос. – Обязательно стравим. Но сейчас пока не о том надобно думать – как тебя отсюда вызволить, вот вопрос!

– Да уж, – покосившись на занимавшегося своими делами куратора, Лешка махнул рукой. – Представляете, обвиняют черт знает в чем – и на полном серьезе!!

– Это неважно, – покачал головой Георгий. – То есть неважно в твоем случае. Видишь ли, у протопроедра хватит возможностей продавить любое решение… Нет, нет, о казни речь не идет, но долгосрочная каторга – тоже вещь малоприятная. Эх, хорошо бы тебе скрыться из города хотя бы на полгода. За это время много воды утечет, и много чего изменится.

– Как же мне отсюда уехать? – недоуменно переспросил Лешка. – Ведь тюрьма!

Он опасливо оглянулся на тюремного куратора, но тот даже усом не шевельнул. Сидел себе, читал какие-то свитки, да время от времени делал в них пометки, обмакивая остро заточенное перо в яшмовую чернильницу.

– О том подумаем, – ободряюще улыбнулся Владос. – Ведь с тобой-то мы свиделись, а это, я скажу, не так-то просто! Кстати, привет тебе от всех ваших – через старика тавуллярия. Хорошо о тебе отзываются, добрая, говорят, драка, хорошо повеселились!

– Как вы узнали, что я здесь?

Георгий улыбнулся:

– Помогла некая дева… кстати, тебе знакомая.

– Ксанфия?!

– Тсс! Никаких имен.

– Но она ж вас не знает!

– Зато знает, где ты живешь. Вернее – нашла. Ну а дальше уж мы взялись…

Усатый тюремный чиновник вдруг оторвался от своих бумаг и важно сказал:

– Время!

– Да – да, – спохватились Владос с Георгием. Послушник мягко улыбнулся:

– Увы, Алексий, но мы вынуждены уйти. Не падай духом и надейся не только на Господа! Мы еще свидимся, ну а пока – прощай.

– До свидания, – улыбнулся Лешка. – До скорого свидания, друзья!

Когда он вернулся в свою камеру, сквозь решетчатое окно уже виднелись золотящие утренние облака лучи – первые лучи восходящего солнца. Лешка прижался спиною к стене и задумался. И в самом деле – было над чем подумать.

Правда, не дали – подсадили еще одного узника, высокого крепкого парня на вид чуть постарше Лешки.

– Фирс, – сразу представился он. – Как здесь соломка, мягкая?

– Да я б не сказал, – Лешка вполне искренне улыбнулся – ему и в самом деле понравился нежданный сосед – вроде ничего себе парень, веселый.

– А тебя как зовут? – устраиваясь напротив, поинтересовался Фирс. Лицо у него было широкое, толстогубое, смешное, волосы русые, лохматые, а глаза – не понятно, какого цвета глаза, темновато было.

– Я – Алексей, – Лешка поежился. – Сижу тут за кучу самых гнусных преступлений, которых не совершал.

– Все мы не совершали, – сокамерник тряхнул головой. – Я вот тоже ничего такого не совершил, просто треснул по морде десятника.

– Ты строитель?

– Почему строитель? Акрит, воин.