говорить. Толпа немедленно затихла. По всей видимости, это — в

чем бы оно ни заключалось — уже происходило прежде, и люди

знали, как реагировать. Я, в отличие от них, понятия не имела и

подалась вперед. Меня замутило. Какое счастье, что я не стала

ничего есть.

—

Марли Теймс, — провозгласил человек в маске, —

одна из избранных дочерей Иллеа, была уличена в преступной

связи с этим мужчиной, Картером Вудворком, офицером

Королевской гвардии.

Голос глашатая был преисполнен такой важности, как будто он

зачитывал сообщение об изобретении средства от какой-нибудь

неизлечимой болезни. Услышав обвинение, толпа снова загудела и

заулюлюкала.

—

Мисс Теймс нарушила данную ею клятву верности

нашему принцу Максону! А мистер Вудворк, вступив в связь с

мисс Теймс, покусился тем самым на достояние королевской

семьи! Эти злодеяния являются государственной изменой!

Он выкрикивал обвинения, желая, чтобы толпа поддержала его. И

толпа не подвела.

Э ЛИ ТА

Но как они могли? Неужели они не понимали, что это Марли?

Милая, прекрасная, доверчивая, самоотверженная Марли? Да,

наверное, она сделала ошибку, но ни одна ошибка не заслуживала

такой ненависти.

Второй человек в маске тем временем принялся привязывать

Картера к А-образному сооружению. Его широко раздвинутые

ноги ремнями пристегнули к стойкам, руки вздернули над головой,

так что даже смотреть на :>то было больно. Марли бросили на

колени перед деревянной колодой. С ее плеч сорвали пиджак,

запястья закрепили в петлях ладонями вверх.

Она плакала.

—

Это преступление карается смертной казнью! Но

иринц Максон в своей милости пощадил жизнь гнусных

изменников. Да здравствует принц Максон!

Толпа подхватила возглас глашатая. Будь я в своем уме, то

сообразила бы, что нужно сделать то же самое или хотя бы

поаплодировать. Все остальные девушки именно так и поступили,

и наши родители тоже. Правда, вид у всех был потрясенный. Но я

не обратила на это внимания. Я не видела ничего вокруг, кроме лиц

Марли и Картера.

Нас посадили в первом ряду намеренно, чтобы про-

демонстрировать, что ждет любую, которая совершит такую

глупость. Отсюда, с расстояния не более двадцати футов от

помоста, я видела и слышала все самое важное.

Марли неотрывно смотрела на Картера, а он на нее, хотя для этого

ему приходилось выворачивать шею. На ее лице явственно читался

страх, но в глазах было такое выражение, словно она пыталась его

убедить, что все равно ни о чем не жалеет.

—

Марли, я люблю тебя! — крикнул он ей. Его голос

практически утонул в реве толпы, но я услышала. — Все будет

хорошо! Все будет хорошо, клянусь!

От страха Марли была не в силах вымолвить ни слова, но закивала

ему в ответ. Я смотрела на нее и не могла думать ни о чем, кроме

того, какая же она красивая. Ее золотистые волосы спутаны, платье

КИР А КА С С

разорвано, туфли она потеряла где-то по дороге, но, бог ты мой,

она была просто ослепительна.

—

Марли Теймс и Картер Вудворк, с настоящего мо-

мента вы больше не принадлежите к своим прежним кастам.

Отныне вы низшие из низших! Теперь вы Восьмерки!

Толпа разразилась ликующими криками. Меня это покоробило.

Неужели среди них не было Восьмерок? Их не задевало, что о них

говорят с таким пренебрежением?

—

Чтобы причинить вам такие же стыд и боль, какие вы

причинили его высочеству, вы приговариваетесь к пятнадцати

ударам батогами каждый! И пусть шрамы напоминают вам о

ваших многочисленных грехах!

Батоги?! Я понятия не имела, что значит это слово.

Его смысл открылся мне в следующий же миг. Двое в масках,

которые привязывали Марли с Картером, вытащили из ведра с

водой длинные прутья. Они несколько раз взмахнули ими над

головой, примеряясь. Прутья со свистом рассекли воздух. Толпа