Шрифт:
ОБЫВАТЕЛЬ. Довольно приггворствъ, донъ Эджидіо!
ЛЕПОРЕЛЛО. Это вы? вы?
ОБЫВАТЕЛЬ. Вы не можете спорить противъ очевидности. Войдемъ же въ домъ, который вамъ уже не принадлежитъ, и расплатитесь съ нами, какъ слдуетъ честному человку.
ЛЕПОРЕЛЛО. Господа! Это — оборотень. Клянусь вамъ: оборотень!.. Ламія! вдьма!.. Гд моя жена?.. Вдьма! отдай мн мою жену!.. Господа! Мы вс околдованы: эта вдьма съла мою жену…
НИЩІЙ. Синьоръ Эджидіо! Этотъ способъ уклоняться отъ платежа остался въ прошломъ вк.
МАРІАННА. Вдьма? Вотъ какъ? Обольститель!
Теперь страшна, а прежде любой звалъ? Теперь страшна, а прежде цловалъ?Не помню, господа, изъ какой это трагедіи, но смю васъ уврить, что все это совершенная правда.
ВТОРОЙ НИЩІЙ. Мы это очень хорошо знаемъ, кумушка Маріанна.
ОБЫВАТЕЛЬ. А знаете ли вотъ вы то, что подобныхъ вамъ прелюболекъ инквизиція счетъ на площадяхъ?
МАРІАННА. Только не меня. Въ послдній разъ, что я ходила на богомолье въ Римъ, я пріобрла отпущеніе всмъ моимъ грхамъ противъ седьмой заповди, которые я когда-либо совершила, совершаю и намрена совершить. Это стоило мн два скуди. Вотъ и документъ за печатью святйшаго отца.
ВС (преклоняютъ кольна). Печать и подпись святйшаго отца!
МАРІАННА. Въ немъ обозначено хорошими крупными буквами, что всякій, кто осмлится нарушить мою индульгенцію, будетъ отлученъ отъ церкви и анаема проклятъ!
ВС. Анаема проклятъ!
МАРІАННА. Все равно, какъ какой-нибудь щелкоперъ-писака! Что же? все ли еще вы настаиваете — счь меня на площади?
ГОЛОСА. Нтъ! нтъ! какъ можно! что вы! нтъ!
ОБЫВАТЕЛЬ. Единственная наша просьба къ вамъ, цломудренная Маріанна: помяните нашы грхи въ своихъ святыхъ молитвахъ!
ВТОРОЙ ОБЫВАТЕЛЬ. Но вдь сообщникъ ея не иметъ индульгенціи?
МАРІАННА. О, что касается дона Эджидіо, я не препятствую вамъ высчь его даже крапивою, какъ стараго лниваго птуха.
ГОЛОСА. Высчь дона Эджидіо! высчь прелюбодя!
ЛЕПОРЕЛЛО (бывшій все это время какъ бы въ безпамятств, вскакиваетъ), Нтъ, ужъ это слишкомъ! Гд моя жена? Чертовка! Отвчай: гд моя жена?
ОБЫВАТЕЛЬ. Вотъ лицемръ!
ВТОРОЙ ОБЫВАТЕЛЬ. Гд же въ этотъ часъ можетъ находиться приличная женщина, какъ не въ своей спальн?
ЛЕПОРЕЛЛО. Кто сказалъ, что Габріэлла въ своей спальн? Я убью того, кто это сказалъ.
ВТОРОЙ НИЩІЙ. Онъ помшался!
ЛЕПОРЕЛЛО. Лучше бы ей быть въ аду, чмъ оставаться въ эту ночь въ своей спальн.
МАРІАННА. Въ такомъ случа, хозяинъ, могу васъ утшить: хозяйки нтъ въ спальн. Вчера вечеромъ къ ней прибыла гостья, тетушка изъ Ночеры, и синьора Габріэлла уступила этой почтенной особ свою постель, а сама ночевала въ угловой комнат.
ЛЕПОРЕЛЛО. Тамъ?! Еще того хуже! А! Теперь я все понимаю! Заговоръ! заговоръ! Я попалъ въ собственныя сти! Она и Ринальдо провели меня, какъ пятнадцатилтняго мальчишку! Меня! Меня! Меня! (Садится и воетъ. Донъ Ринальдо открываетъ свое окно и опускаетъ лстницу.)
ОБЫВАТЕЛЬ. Ба! еще лстница упала!
ВТОРОЙ НИЩІЙ. Это не домъ, а какое-то гимнастическое сооруженіе.
НИЩІЙ. А вотъ и акробатъ!
ВТОРОЙ ОБЫВАТЕЛЬ. Кой чортъ? Мн кажется, я знаю эти чулки и тощую спину?
Донъ Ринальдо — на лстниц; Джіованна, въ мaск и подъ вуалью, въ окн.
ДЖІОВАННА.
Ужъ ты идешь? Вдь день еще не скоро! То соловей — не жаворонокъ былъ, Чьимъ пніемъ смущенъ твой слухъ пугливый.ДОНЪ РИНАЛЬДО.
То жаворонокъ плъ, предвстникъ утра, — Не соловей. Смотри, моя краса, Какъ облака сіяютъ на восток!НИЩІЙ. Клянусь папою, Шекспиръ! чистйшій Шекспиръ!
МАРІАННА. Ахъ, какъ пріятно, когда тебя любятъ въ стихахъ! Вотъ вы, хозяинъ, такихъ хорошихъ словъ не знаете. У васъ все сельскохозяйственное: цыпочка да огурчикъ.
ДЖІОВАННА. Зачмъ же такъ спшить теб? Останься!