Ему пришлось оглянуться на нее и даже чуть поднять голову, чтобы поймать выражение ее глаз. Для женщины она была достаточно высокой, и из того положения, в котором он стоял, рассмотреть ее лицо ему не удавалось. Потому и пришлось поднять голову.

Она смотрела на него очень смело и вызывающе. Странно это было как-то, если учесть, что видела она его впервые и знать о нем не знала ничего. Или… знала?! От того самого мента и узнала?! Черт! Ну, не нравится ему это дело, хоть режьте его на куски, не нравится. Ох, Инга, Инга, хочется верить, что ты понимаешь, что делаешь…

— Вам, должно быть, стыдно работать на таких людей? — спросила Вера все с тем же выражением гадливости на лице.

— На каких? — Тут он, к стыду своему, почувствовал, как по спине у него градом покатились мурашки. Чего не бывало никогда… — Что вы имеете в виду?

— Бросьте прикидываться! — вконец осмелела Верочка. — Вы же следите за мной, это очевидно! Как вам самому-то не противно!

Были бы у него силы, он бы остановил сейчас эту чертову кабину и умчался от этой ведьмы куда подальше. Что она такое говорит!!! Неужели она обо всем догадывается?! Тогда она должна бояться его пуще смерти самой, а она… просто издевается над ним.

— Уверяю вас, вы заблуждаетесь, — промямлил он потерянно и отвернулся от ее пронзительных насмешливых глаз, которые жгли его хлеще каленого железа.

— Ах, да бог с вами, — откликнулась она, уже выходя из распахнувшихся дверей лифта. — Пусть это будет на вашей совести, если она у вас есть…

И ушла к себе, а он поехал дальше. Вышел двумя этажами выше и прислушался. Тихо. Постоял минут десять, слушая тишину засыпающего дома, вызвал лифт и поехал вниз. Он сел в свою машину и несколько минут смотрел на ее темные окна. Почему-то он был уверен в том, что она сейчас стоит у одного из них и внимательно следит за ним.

— Дерьмо! — выругался Иван, с силой ударив по рулю, и повторил: — Дерьмо, твою мать!!!

Он не знал, что из Ингиной затеи выйдет, но в одном был уверен абсолютно точно — убить эту дамочку ему будет совсем-совсем непросто…

Дождавшись, пока этот странный малый, сильно заробевший от ее проницательности, уберется со двора на своей длинной хищной машине, Верочка прямиком двинулась к телефону.

С самого краешка под аппаратом у нее был подоткнут крохотный бумажный листок с номером Назарова. Он сегодня сунул ей его в руку, попросив позвонить как-нибудь. Видимо, это самое «как-нибудь» настало, раз ей приспичило позвонить не кому-либо, а именно ему.

Ничуть не смущаясь того, что часы только что отзвонили полночь, Верочка быстро набрала его номер и замерла с сильно бьющимся сердцем. Что она станет говорить ему, она пока не знала. Придумает что-нибудь. Или обнаглеет настолько, что зазовет его в гости. А почему нельзя?! Кто сказал, что нельзя?! Геральд?! Да пошел он… Или этот здоровый малый, нанятый им для слежки, может ей запретить принимать у себя в гостях мужчину? Пусть тоже катится ко всем чертям! Умники нашлись! Диктовать ей вздумали, как и с кем жить! Еще чего!..

— Алло, — голос у Сан Саныча был хриплый и усталый.

Наверняка спал, мелькнуло запоздалое раскаяние, но отступать было поздно.

— Саша, добрый вечер, — проговорила она быстро, испугавшись того, что сейчас не скажет ему ничего и бросит трубку, а потом снова будет мучиться и собираться с силами. — Вы не спали?

— Вера?! Вы?!

Он просто не поверил, что она может позвонить ему. И не потому, что на улице хозяйничала ночь, а потому, что Вера не могла ему позвонить так скоро. Это было бы слишком…

— Я это, Саша. Я вас не разбудила? — спросила она с легким смешком, испытав неимоверное облегчение от той робкой радости, с которой он ответил ей. — А мне что-то не спится, вот я и решила… позвонить.

— Что-то случилось?! — Ему тут же вспомнились красные «Жигули» с тонированными стеклами, о которых он продумал сегодня весь остаток дня. — У вас все в порядке, Верочка?! Ничего не случилось?!

У него просто голос сел при мысли, что с ней могло случиться нечто ужасное.

Господи! Никто и никогда так за нее не боялся. Никто и никогда… Даже когда она рожала Данилку, за нее некому было бояться, Геральд был уверен в успехе и современной медицине. Даже когда задерживалась с работы после второй смены, никто за нее не боялся. Геральд считал, что она не способна провоцировать хулиганье и насильников. Даже, смешно сказать, когда ее тряхнуло током, он оставался спокойным, заметив на ее ногах тапочки на резиновой подошве. Просто бред какой-то…

— У меня все в порядке, Саша, — поспешила она его успокоить, потому что он снова и снова повторял одно и то же: — Мне просто одиноко, и все. Разве человеку не может быть одиноко?

— Может, — отозвался он односложно и шумно задышал в трубку. — Я знаю об одиночестве все… или почти все.

— А я в кино сегодня ходила, — вдруг похвасталась она и тут же пробормотала с тяжелым вздохом: — И пожалела, знаете ли. Все по парам, как в той песне. А я совсем одна.

— Знаю, — перебил он ее. — Я тоже один. И в кино не хожу по той же самой причине.