И вот теперь Саша звонил своему другу и уговаривал, не возбуждая подозрений, притащить Лозовского к ним в отделение.

– Привезу, не сомневайся, – проворчал Дмитриев. – Только говори, не томи, что там у тебя?

– А у меня вот что, Андрюша! – потряс в воздухе бумажкой с заключением экспертов Саша, будто тот мог его видеть.

– Что? Что?! Ну!

– У меня есть пальчики, которые принадлежат мужчине.

– И ты решил, что это его пальчики?

– Вот привезешь любовничка, тогда и узнаем.

– А где обнаружены были? В квартире убитой? – сразу сообразил Дмитриев, не просто же так распирало Сашку, не просто так тот задыхался от ликования.

– В ней, милый, в ней, – закивал Давыдов. – Мало того, на голенище сапога убитой отчетливый отпечаток, который не принадлежит домработнице и самой убитой. Так еще и на ящиках, которые вывернутыми в квартире валялись. И на ручке входной двери.

– Он что, идиот совершенный? – с досады Андрей выругался. – Считаешь, он убил, наставил везде отпечатков, чтобы нам легче работалось, и теперь играет в несознанку? Саш, согласись, это нелепица полная. К тому же… Она же обкололась.

– Да, Андрюша, как будто так. Но… – Саша скорчил себе гримасу в стекле книжного шкафа. – Но кайф ей могли и продлить, не так ли? Она могла быть под кайфом, а ей еще вкатили. Так как?

– Разберемся… – ворчливо отозвался Дмитриев и предупредил: – Ты только не гони лошадей, Сашок. А то напрыгнешь на человека сразу…

Он не то чтобы сразу на Лозовского напрыгнул, не то чтобы сразу стал того обвинять в убийстве, которое еще даже экспертизой подтверждено не было, но на мозги принялся капать сразу, прямо без переходов. Только-только Лозовскому пальчики откатали, только пригласили к нему в кабинет, как он тут же начал нудить:

– Ярослав Всеволодович, вам же легче станет, если вы во всем сознаетесь… Облегчите душу, так сказать. Ведь ночей, поди, не спите, размышляя о том, что сотворили. Не спите ведь, нет, Ярослав Всеволодович?

– Сплю прекрасно, – отвечал с достоинством Лозовский, но видно было, что парень перепуган насмерть. – У меня нет повода для угрызений совести. Я никого не убивал, не грабил и размышлениям на тему: тварь ли я дрожащая или человек, поверьте, не предаюсь.

– Отлично, Ярослав Всеволодович, – скалился зубастым ртом Давыдов, мысленно подгоняя экспертов, которые наверняка уже сбегали за пончиками и жрут их с чаем вместо того, чтобы сличать отпечатки. – Отлично, но… У нас есть неоспоримые доказательства того, что в ночь убийства Волиной Аллы вы были у нее на квартире и устроили там настоящий погром. Соседи слышали какой-то скандал под утро. Так что скажете?

– Бред! – фыркнул Лозовский, но побледнел так сильно, что ему, казалось, два мгновения до обморока. – Я не был там! И уж тем более не скандалил с Аллой.

– И не хватали ее за ноги? Так?

Давыдов удовлетворенно хмыкнул, уловив очередную волну испуга, торкнувшую Лозовского.

– С чего это мне хватать ее за ноги? – еле сумел тот выдавить через пару минут.

– Ну… Вам виднее… Может, хотели ее оттащить куда-то. Может, держали ее за ноги, чтобы дозу вкатить лошадиную, после которой она уж точно не очнется. Вы знали, что Алла Волина была наркоманкой со стажем?

– Бред какой-то! – тут уж совершенно непритворно возмутился Ярослав Лозовский и, не удержавшись, постучал себя кулаком по лбу: – Вы в своем уме, что говорите такое? Алла – и наркоманка со стажем! Да Марианна ее скорее сама бы убила, чем позволила ей этим заниматься…

– А раз ей самой не удалось, она попросила вас? – тут же перебил его Давыдов, не переставая совершенно по-шакальи скалиться.

Знал, что оскал его отвратителен. Знал, что до противного делает его схожим с гадким поедателем трупов. Долго отвыкал, чтобы не пугать им знакомых девчонок, да и просто знакомых и их друзей, но вот с преступниками позволял себе так гнусно скалиться. Для устрашения скорее всего.

– Меня никто не просил! – повысил голос Лозовский.

– Ага, вас никто не просил, вы, стало быть, сами решили ее убить, так?

– Ни черта не так! Я никого не убивал! Никого не держал за ноги, никого никуда не тащил, я не убивал, понятно!!!

Лозовский отдышался, поправил галстук, но узла почему-то не ослабил. Может, неряшливости в одежде никогда не допускал, даже в таких крайних случаях? А потом с явным раздражением попросил:

– Знаете, как вас там…

– Александр Иванович, – услужливо подсказал Давыдов.

– Знаете, Александр Иванович, если вы решили меня арестовать, то арестовывайте, но избавьте, бога ради, от этой пародии на допрос!

– Не понял! – оскорбился Саша Давыдов.

А в глубине души тут же посетовал на себя, что, возможно, он где-то перебрал. А ведь Дмитриев его предупреждал.

А он че? Он ничего! Он так, немного поскалился и только. Может, все же перестарался?..

– Что вы тут сидите и ерничаете? К каждому слову цепляетесь, какие-то нелепые домыслы строите. У вас есть факты, свидетельствующие против меня? Предъявите их мне. Нет? Тогда я пошел.