Шрифт:
– А вот тут вы, господин Лозовский, ошибаетесь. Никуда вы не пойдете! Я имею полное право задержать вас на трое суток до выяснения обстоятельств, а потом…
– Про потом я знаю, – обреченно вздохнул Лозовский. – Мне надо позвонить.
– Адвокату?
– Нет. – Он немного помялся, потом все же выговорил через силу: – Жене.
– Жене?!
Давыдова будто кто по темечку ударил, так он потрясен был в эту минуту.
Какая, к черту, жена, если Дмитриев утверждал, что Волина и Лозовский были свободными людьми и отношения их ни у кого, кроме дочери, ревности вызвать не могли?! Какая жена, если в паспорте у Ярослава Всеволодовича пусто?
– Она моя гражданская жена, – пояснил тот после его вопроса.
– И давно?
– Нет. Недавно. А что, и это мне в вину может быть вменено?
– Разберемся, – тут же надулся Давыдов, не зная, что сказать в этом случае.
Эх, был бы сейчас в кабинете рядом с ним Андрюха, уверенности бы в нем куда как больше было бы. И не давил бы на его авторитет силой своей интеллигентности этот красавчик в галстуке.
А в чем, собственно, быть ему уверенным? В чем?! В том, что ему, Давыдову Александру Ивановичу, никогда не удастся доказать то, что именно Лозовский убил Аллу Волину? В том, что Давыдов не найдет ни одной прямой улики, свидетельствующей о причастности Лозовского к преступлению? Да пошел он!..
Трудно будет, конечно. Очень трудно, потому как доказать факт насильственной смерти Волиной пока еще не удается. Обкололась, и все тут, стоят на своем эксперты. Ни синяков, ни царапин, ни ссадин, которые могли бы подтверждать ее сопротивление в момент инъекции, на теле нет. Стало быть, что? Стало быть, либо девица сама вкатила себе такой дозняк, либо доверилась кому-то. Подставила руку, поморщилась немного, когда игла вошла в вену, и откинулась в ожидании прихода. А того не ведала, глупая, что с дозой переборщили из злого умысла.
Могло ведь такое быть? Да запросто! И скорее всего так и было. И наверняка это был Лозовский Ярослав, раз его пальцы повсюду в квартире.
– Скажите, а что же вы все-таки искали в ее квартире, Ярослав Всеволодович?
Этот вопрос настиг Лозовского уже у самой двери, к которой его повел конвойный. Ему его уже несколько раз задавал этот странный малый, совсем не похожий на следователя.
Ну что это за манеры, скажите, пожалуйста? Что за оскал? А портки, засаленные от ширинки до коленок! А рубаха клетчатая навыпуск! Разве может быть доверие к такому следователю? Разве может случиться доверительный контакт, когда тебе с первой минуты дали понять, что шансов никаких у тебя, парень, нет и быть не может.
Спрашивает, что он искал в Алкиной квартире? А…
А не его растрепанного ума это дело, вот так вот! Не станет он с ним говорить и тайн своих доверять не станет тоже. Потому что если откроет ее, то на разговоры уже времени не останется. Времени останется лишь на то, чтобы обнять Наташу в комнате для свиданий, принять у нее из рук узелок со сменой белья и бритвенными принадлежностями и отправиться прямиком на этап.
Вот и все, что может случиться с Лозовским, если он только посмеет открыть рот и кое о чем рассказать. Все остальные оправдательные добавления силы иметь не будут. Неубедительными они покажутся всклокоченным следователям в неопрятных рубахах.
А Дмитриев Андрей…
Он ведь одного с этим Давыдовым поля ягода. Он ведь тоже в курсе всего, что сейчас происходило и происходит в этом кабинете. И наверняка под его одобрительное предварительно кивание этот Александр Иванович и скалил угрожающе зубы в сторону Лозовского. Тоже еще хищник! Тьфу на него!.. Адвокат нужен. Срочно нужен хороший адвокат. Надо звонить Наташе и просить ее.
Так, минуточку. А что он ей скажет? А правду, елки-палки! Теперь-то чего миндальничать, раз она такой великолепной оказалась. Щадить теперь некого. Его барышня стряхнула кисею и с себя, и с глаз его тоже.
Надо звонить Наташе…
– Что вы там искали, Ярослав Всеволодович? – повторил Давыдов, видя, что Лозовский замешкался. – Что вы искали в квартире Аллы Волиной?
– Ничего, – твердо выговорил Ярослав, даже не оборачиваясь. – Я ничего не мог искать в ее квартире, потому что я там не был в ту ночь…
Глава 12
Татьяна Суркова задремала совершенно незаметно для себя. До этого момента она все сидела в кресле напротив напольных часов, подаренных ее мамой к их с Сашкой свадебному юбилею, и все следила за минутной стрелкой.
Та будто и не двигалась совершенно, застыв где-то на отметке между цифрой пять и шесть. Даже подумалось, что часы сломались. Мать, она ведь вечно выгадывала на подарках. Наверняка не в приличном месте часы куплены, а где-нибудь на барахолке. Маятник будто бы и болтается туда-сюда, а стрелка на месте стоит как прилепленная. Эта стрелка, видимо, Татьяну и заворожила, усыпила. Голова опустилась к плечу, пристроившись на мягком валике подголовья. Ручки в карманах халата расслабленно распустили пальцы, до того судорожно сжатые в кулаки. Коленки разъехались в разные стороны. И она будто бы даже всхрапнула немного. Кажется, даже вздрогнула от собственного храпа. Тут же встряхнулась, поморгала, удивляясь тому, что в комнате горит свет. Она спит, сидя в кресле, а на часах-то уже половина второго ночи. Хотела вроде подняться, но тут же снова испуганно вжалась обратно в кресло.