— Если ты можешь это сделать, то на кой ты сношала мне мозг? — резко спросил я.

— Я могу случайно выжечь всю тьму в тебе…

— Хватит загадок, что это, Асириз меня раздери, за метафизика? Это же хорошо.

— А сколько светлого в тебе настоящем? Что от тебя останется, если убрать всю? Личности даже на муравья не наберется!

— И что со мной произойдет в таком случае?

— Не знаю! Ничего хорошего! Но демоном ты не станешь!

— Отлично! Я согласен. Давай приступим прямо сейчас.

На подготовку ушло два часа, и теперь меня буквально распяли на цепях меж двух древних дубов. Всё моё обнаженное тело помощницы жрицы покрыли какие-то странными символами, смысл которых ускользал от моего понимания, все-таки божественные чудеса не моя область знаний. Солнце неумолимо клонилось к горизонту, всё быстрее и быстрее. От этой картины в моей душе поднимался страх, я чувствовал кожей, что с каждой секундой оно греет всё меньше.

Наконец передо мной предстала Леария, сейчас она облачилась в длинную сутану, настолько белоснежную, что даже больно смотреть.

— Ты готов?

— Да, — хрипло процедил я.

— Тогда приступим, — жрица скинула сутану, оставшись в простой длинной тунике и распрямила спину.

«Все демоны преисподних, у неё оказывается не горб, а крылья!»

За спиной Леарии распростерлись огромные белые крылья, которые нестерпимо больно светились под лучами уходящего солнца.

— Красиво, — прокомментировал я произошедшее.

— Я знаю, спасибо, — отмахнулась Леария и подошла ко мне вплотную, — пора начинать.

Будет больно?

«А как сам думаешь?»

Будет ужасно больно?

«Абсолютно верно!»

Я сидел на песчаном берегу в одних штанах, смотрел вдаль и курил. Сигарилла медленно тлела под моим дыханием, а море ласкало ступни неспешными волнами.

— О чем думаешь? — Леария вроде бы беззвучно подошла, но после ритуала я чувствовал её даже с другого конца острова.

— Не знаю.

— Почему?

— Я вряд ли смогу сейчас сформулировать свои мысли, — я в последний раз затянулся, испепелил окурок и развеял пепел по ветру.

Жрица помолчала, а потом гибким движением присела рядом.

— Испачкаешься, — равнодушно прокомментировал я её поступок.

— Ты же не боишься, — парировала она.

— Я не святой, — усмехнулся я, — с чего мне бояться грязи?

Леария посмотрела на меня своими огромными глазами, но ничего не сказала.

— Извини, — я искренне попросил прощения и постарался перевести тему, — ты разобралась, что произошло?

— Нет, — она покачала головой, — я же почти ничего не помню. Помню, в какой-то момент весь ритуал скомкало как лист бумаги и потоки энергии просто сошли с ума. И чтобы их удержать я стала вливать еще больше силы. Затем вокруг тебя появился огромный шар концентрированной божественной энергии, который бесследно исчез в тебе.

— То есть никаких идей так и не появилось?

— Когда играешь с такими силами…

Я согласно кивнул и вытащил еще одну сигариллу.

— Я до сих пор не могу понять, куда же делась все-таки сила, — произнесла Леария, — и почему тебя не развеяло?

«Скажешь?»

Что скажу?

«Правду».

Меньше знает — крепче спит.

«Как знаешь! Все-таки ты ей обязан даже не жизнью!»

И что я скажу? Во мне живет кусок ангела, умудрившийся всосать в себя все излишки божественных сил? Кстати, как тебе это удалось? Куда делать эта прорва энергии?

«Я не знаю. Такое ощущение, что она проскользнула сквозь нас куда-то в другое место. Конечно, немало осталось и при нас… Но не уходи от основной темы! Почему бы и не сказать ей правду?»

Потому что теперь я не нахожусь на пороге обращения, и сильным мира сего не надо более нянчиться со мной. А во мне и так много странностей… Не стоит испытывать их терпения.

«Вроде бы Турус к тебе расположен».

Тебе от избытка силы голову переклинило? Ты же понимаешь, что этот факт его даже на секунду не заставит задуматься, если он примет решение о прерывании моего бренного существования.

— Не знаю, — разговор с Шизой оставил меня при своем мнении, — никаких идей у меня нет.

— Что собираешься делать?

— Что и всегда делал. Жить.

— Твоя прошлая жизнь уже привела к Бездне, — в голосе Леарии сквозило осуждение.

— Мы те, кто мы есть…

— Я слышу печаль в твоем голосе.

— Не печаль. Нет. Немного грусти. Возможно.

— Ты можешь измениться… — святая уже три дня меня аккуратно пыталась подбить к более праведной жизни.

— Ага, конечно, — мой голос буквально истекал сарказмом, — пойду причинять добро направо и налево. Никого не пропущу.