— Вера Федоровна сейчас спустится, — сказал Сергей.

Ого! А я и не знала, что у них двухэтажная квартира.

— Вы нашли кого-нибудь? — спросил Сергей.

— Ищем, — отозвался мой напарник.

Шестопалов вежливо улыбнулся, хотя, если говорить откровенно, его улыбка выражала куда больше, чем вежливость. В ней сквозили недоверие, легкая ирония и, пожалуй, покорность судьбе. Значит, ищешь, милый мой? Ну-ну, хотел бы я в это поверить…

Пауза затягивалась — Вера Федоровна все не спускалась. Шестопалов вспомнил о Саше и спохватился, что тот еще здесь.

— Может быть, уйдем? — предложил отец. Однако мальчик с недетской категоричностью заявил:

— Я хочу остаться. — Сергей стал настаивать, и ребенок возмущенно сказал: — Ты не имеешь права меня заставлять!

Отец ответил, что Саша, конечно же, волен поступать, как ему угодно, но я видела, что Шестопалов смущен. Чтобы сгладить неприятное впечатление, он стал говорить о погоде, и мы вежливо подтвердили, что погода очень даже ничего. После этого Шестопалов и Ласточкин завели разговор о футболе. Саша устроился на стуле и, болтая ногами, настороженно поглядывал на меня. Его отец в это время обсуждал с капитаном очередного игрока, который подавал большие надежды, пока не попал в российский клуб.

— Растолстел и из ночных клубов не вылезает… Нет, на фига, спрашивается, его покупали вообще? А раньше какой был классный нападающий! Один удар по воротам, и все…

— Простите, я, кажется, немного запоздала? — В комнату только что вошла Вера Федоровна.

Ласточкин на всякий случай представил себя и меня и объяснил цель нашего визита. Мать Алисы Лазаревой, казалось, пребывала в растерянности.

— Честно говоря, я совсем не знаю эту среду… разве что по рассказам дочери… моей покойной дочери… — На ее глаза набежали слезы, и она смахнула их уголком вышитого платка. — Хорошо, я готова выслушать этот звонок.

— Мне бы хотелось, чтобы вы тоже его послушали, — обратился капитан к Сергею Шестопалову. — Если бы мы поняли, кто звонил, не скрою, это существенно бы облегчило нашу задачу.

Вера Федоровна села, и Павел включил диктофон.

— Это все, — сказал он, когда запись кончилась.

Судя по лицу старой женщины, она пребывала в смущении.

— Ну, не знаю, не знаю… — протянула она. — Кажется, будто что-то такое знакомое… Как будто я где-то слышала этот голос… или нет? Можно послушать еще раз?

Ласточкин снова запустил запись, и Сергей очень внимательно выслушал его.

— Нет, — сказал он через минуту, — даже не знаю… На голос Оли Бариновой вроде не похоже…

Ласточкин не стал объяснять ему, что Оля Баринова физически не могла звонить, потому что говорит еле слышным сиплым шепотом. Но тут Саша неожиданно свесил голову и разревелся. Все бросились его утешать, а он все плакал и плакал и никак не мог остановиться.

— Ну, маленький мой, — твердила Вера Федоровна, и губы у нее дрожали и прыгали, — не надо, не надо плакать… Бабушка с тобой, бабушка тебя любит и всегда тебя защитит!

Мрачный Сергей сидел в кресле, постукивая пальцами по столику. Поколебавшись, Ласточкин обратился к нему:

— Значит, вы не узнали голос звонившей?

Сергей угрюмо покачал головой. Его бывшая теща вытерла слезы и последовала его примеру.

— И у вас нет никаких соображений, кто бы мог…

— К сожалению, никаких, — отозвался Сергей.

— Действительно, к сожалению, — согласился Ласточкин. — Я еще хотел уточнить вот какую вещь. — Он замялся. — Нам известно, что основной наследницей Георгия Лазарева была его жена, а кто унаследует все после смерти Алисы?

— Как кто? — удивилась Вера Федоровна. — Моя дочь все свои деньги завещала Сашеньке. Кому же еще?

Сашенька поднял лохматую голову и с тоской посмотрел на меня.

— Да нет, мы просто обязаны проверить все версии, — сказал Ласточкин устало. — Большое спасибо за то, что согласились ответить на наши вопросы, и извините за беспокойство.

— Что вы, что вы, — заторопилась Вера Федоровна, — это вы извините нас, что ничем не смогли вам помочь. Я… — Она заколебалась, но все-таки произнесла: — Если у вас будут новости, если вы узнаете, кто за всем этим стоит…

— Разумеется, — заверил ее мой напарник, — мы непременно вам сообщим.

Мы попрощались и ушли, волоча за собой по бесценным коврам змеевидную тень неудачи, которая с самого начала преследовала нас в этом деле.

Так как это дело мы расследовали не одни, то отправились к Андрею Антипенко и рассказали ему обо всем, что нам удалось выяснить. Втайне я лелеяла надежду, что, может быть, Андрею повезло и он сумел разузнать больше нас, но у него тоже не было ничего нового. Судя по всему, мы топтались на месте, что, замечу в скобках, доставляло большое удовольствие популярной прессе. Андрей показал мне несколько статей, из которых следовало, что, даже если нам принесут улики на блюдечке с голубой каемочкой, мы и то не сможем отыскать преступников. Попутно на нас возлагалась вина за все нераскрытые убийства, начиная с тех времен, когда некто по имени Авель был найден с признаками насильственной смерти, последовавшей от рук неизвестного или неизвестных.