— Оказывается, большие гости приехали, — между тем проговорил густым чистым басом Максим Алексеевич и подошел к гостям.

Здоровался он левой рукой. Федор Иванович еще раньше заметил, что на правой руке у лесника целы лишь большой и указательный пальцы, а ладони не было. Должно быть, фронтовое ранение.

— Не знал, не ведал, что приедете, — уже обращаясь больше к директору лесхоза, сказал Максим Алексеевич. — Больно кстати! А то завтра сам собирался. — И сел на свободный стул рядом с гостями.

— Случилось что-нибудь? — обеспокоенно спросил Леонид Семенович.

— Случиться не случилось, а дело до тебя есть, — сделал небольшую паузу и пояснил: — Мед хочу качать. Бидоны нужны. И новых ульев штук десяток тоже бы не помешали. Только вчера отделил два роя — куда их сажать? А еще и хотел человечка три-четыре в помощь попросить. Хотя бы на недельку.

— Найдем, — ответил Леонид Семенович, — И бидоны найдем, и людей пришлю… А что, соты — уже полны?

— В большей части ульев полны. А в некоторых полные уже вынул и новые, пустые поставил.

— Как думаешь, по четыре пуда выйдет?

«Дались ему эти пуды! — усмехнулся про себя Федор Иванович. — Одного ими донимал, теперь за другого взялся…»

— Будем стараться, чтобы вышло. Липа не сегодня завтра зацветет. С нее взяток хороший. Да и мед липовый — добрый мед… Самый-то лучший, конечно, это когда с разных цветков, он потому и зовется цветочным…

— Что ж, значит, так и можем сказать Федору Ивановичу: сдадим нынче государству половину районного плана? — гнул свое директор лесхоза. — Иван Иванович вон тоже дал слово получить не меньше, как по три пуда. Если и другие по столько сдадут…

— Иван-то Иванович небось опять семена илебера припрашивал? — на этот раз лесник перебил директора.

— Точно, припрашивал, — подтвердил Леонид Семенович. — Вот прямо при секретаре райкома об этих семенах говорил.

— Ладно, дам я ему семян. Хоть и сам по горсти собирал. Дам… А только скажу: илебер — что! Тереза теперь у меня растет-множится. Вот уж дает так дает меду! И главное — живучая, непривередливая, никакой землей не брезгует.

— Это та, что из Грузии получил? — спросил Леонид Семенович.

— Она самая.

Федор Иванович не вмешивается в разговор лесника с директором. Он и слово-то «тереза» первый раз слышит, даже не знает, трава это или дерево. Спросить — вроде неудобно.

— Сенокос-то закапчиваете? — продолжал выпытывать лесника Леонид Семенович.

— Разве что кое-где осталось. Теперь для себя косят, кто на посадках леса работал.

— А план?

— Выполнили и даже немного перекрыли. И посуху все сено сметали. Только два стожка под грибной дождь попали, остальное легло душистым, как чай, хоть заваривай…

Слушая лесника и директора лесхоза, Федор Иванович поймал себя на том, что хоть говорили они вроде бы о своих делах, но эти дела вчера еще далекие-далекие, теперь стали ему очень близкими. И не так уж важно, что не все он понимал в этих делах — важно, что все, о чем шел разговор, теперь он уже принимал близко к сердцу.

Лесник переводит свой взгляд с одного гостя на другого, похоже, что-то собирается спросить, но не решается. А может, его просто смущает присутствие секретаря райкома: как-никак не частый гость в его доме.

— Леонид Семенович… — неуверенно начинает лесник и опять скашивает глаза в сторону Федора Ивановича. — Вопрос, может, и не к месту…

— Давай, давай, чего уж там! — подбадривает директор лесхоза.

— Лосей стало чересчур много, — наконец решается Максим Алексеевич.

— Это что — плохо? — не утерпел, задал вопрос в упор Федор Иванович.

— Семь лет уже не давали лицензий, — ушел от прямого ответа лесник. И Федор Иванович понял его слова так, что тому захотелось на законных основаниях пристрелить лося.

Должно быть, директор лесхоза догадался, какой ход мысли дали секретарю райкома слова Максима Алексеевича, и предупредительно пояснил:

— Много молодых елей и сосенок губят — вот в чем дело.

— У меня не меньше трехсот гектаров пропало, — теперь осмелел и лесник. — Теперь хоть все сажай заново. Ни одного здорового деревца не осталось… И самих-то их жаль — живая ведь тварь — и деревья, лес жалко. Особенно сосняки. Я уж так подумал: не огородить ли участки хвойного молодняка.