Попытки спасти от разгрома Юго-Западный фронт предпринимались Жуковым неоднократно как до проведения Ельнинской операции, так и после ее окончания. Он не мог равнодушно наблюдать, как немецкое командование накапливало силы для обхода армий Юго-Западного фронта с флангов.

Благодаря архивным документам можно детально проследить за попытками Жукова спасти от окружения войска, защищавшие Киевский укрепленный район.

Первый раз Жуков как член Ставки Верховного Главнокомандования потребовал разобраться с положением Юго-Западного фронта в своей телеграмме от 19 августа 1941 года. Телеграмма гласила: «Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на пути к Москве. временно отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного и Резервного фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил против. Юго-Западного и Южного фронтов. Возможный замысел противника. выйдя в район Чернигов – Конотоп – Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. После чего главный удар на Москву в обход Брянских лесов. Для срыва этого опасного намерения гитлеровского командования считал бы целесообразным по возможности быстрее создать крупную группировку наших войск в районе Глухов – Чернигов – Конотоп, чтобы ее силами нанести удар во фланг противника, как только он станет приводить в исполнение свой замысел…»… [119]

В ответной телеграмме Ставки Верховного Главнокомандования, полученной Г. К. Жуковым в тот же день, руководство Генерального штаба соглашалось с оценкой обстановки на Юго-Западном фронте, о возможном продвижении немцев в направлении Чернигова. Однако для ликвидации этого «казуса», как было сказано в этой телеграмме, объявлялось о достаточности сил Брянского фронта генерала А. И. Еременко. Относительно укрепления этого рубежа дополнительными силами ничего не говорилось.

21 августа 1941 года Г. К. Жуков, не удовлетворенный ответом на его предложение от 19 августа, связался с начальником Генерального штаба Б. М. Шапошниковым и попросил уточнить, какими силами будут встречены танки Гудериана, если они пойдут на прорыв в южном направлении.

Б. М. Шапошников пояснил, что основная часть войск Киевского укрепленного района должна будет защищать Киев.

«Лично я, – продолжил Б. М. Шапошников, – считаю, что формируемый Брянский фронт не сможет пресечь возможный удар центральной группировки противника. и не допустить его выхода во фланг и тыл Юго-Западного фронта»… [120]

С возражениями Г. К. Жукова, считавшего силы Брянского фронта недостаточными для борьбы с Гудерианом, не согласились и на этот раз. Сталин информировал Жукова, что в ходе обсуждения киевской проблемы он советовался с членом Военного совета Юго-Западного фронта Н. С. Хрущевым, который убедил его Киев не сдавать ни при каких условиях. Хотя мнение Хрущева при принятии решений не было решающим, оно подкрепляло не до конца продуманную точку зрения самого Сталина – Киев защищать любой ценой. [121]

Оборону центрального участка Киевского укрепленного района обеспечивала 37-я армия, занимавшая выгодное положение для отражения фронтальных атак немецких армейских корпусов. Любопытно, что командующим 37-й армией был назначен по предложению Хрущева генерал-майор А. А. Власов, незадолго перед этим вышедший из окружения с тросточкой в руках, без вверенного корпуса. [122]

И. В. Сталин, не подозревая об истинных намерениях немецкого командования, продолжал требовать усиления обороны Киевского укрепленного района, считая, что немцы будут атаковать Киев в лоб. К Киевскому укрепленному району подтягивались подкрепления, подходили новые танки и дополнительная артиллерия.

Однако к началу сентября 1941 года появилось много свидетельств, подтверждающих, что немцы не собираются штурмовать Киевский укрепленный район.

Дивизии 2-й танковой группы Гудериана, не ожидая конца сражения за Ельню, двинулись на юго-восток, по направлению к Брянску. Этим было инсценировано возможное движение немцев к Москве через Брянский фронт, что окончательно ввело в заблуждение как А. И. Еременко, так и Верховного Главнокомандующего.

Ставка и Генеральный штаб пренебрегли предупреждениями Г. К. Жукова об опасности для Юго-Западного фронта со стороны нависших над ним танковых дивизий Гудериана и Клейста.

После успешного завершения Ельнинской операции 8 сентября 1941 года Жуков был вызван к Сталину. Вот как пишет об этом Г. К. Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях»:

«Ничего у вас получилось с Ельнинским выступом, – сказал И. В. Сталин. – Вы были тогда правы (имелся в виду доклад Г. К. Жукова 29 июля. – В. Б. ) Куда думаете теперь?

– Обратно на фронт.

– Езжайте под Ленинград»… [123]

Жуков без колебаний согласился. Сталин предупредил, что под Ленинградом придется пролетать через зону, контролируемую немецкими истребителями, и попросил после прибытия в Ленинград связаться с ним.

В заключение Жуков заговорил о необходимости оставить Киев. После этого разговора Сталин подключил к решению киевской проблемы начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова, а также С. К. Тимошенко, назначенного командующим Юго-Западным фронтом вместо С. М. Буденного, и Военный совет Юго-Западного фронта.

Перед отъездом в Ленинград Г. К. Жуков решил еще раз посовещаться по проблеме Юго-Западного фронта с A. M. Василевским, первым заместителем начальника Генерального штаба. На вопрос о судьбе юго-западного направления A. M. Василевский сказал: «Думаю, что мы уже крепко опоздали с отводом войск за Днепр…»… [124]

9 сентября 1941 года Жуков вылетел в Ленинград.

11 сентября состоялось обсуждение рекомендаций Жукова о немедленном отводе Киевской группировки на рубеж реки Псел. В обсуждении принимали участие Сталин, Шапошников, Тимошенко и члены Военного совета Юго-Западного фронта М. П. Кирпонос, М. А. Бурмистенко и В. И. Тупиков. Однако разговор получился односторонним; мнение об отводе войск было отвергнуто под давлением Верховного Главнокомандующего, который свое решение аргументировал указанием, ранее выданным Б. М. Шапошниковым, о преждевременности отвода войск от Киева.