Продолжим несколько дальше рассмотрение этих явлений, которое Родбертус обрывает. Каким образом прилив капиталов может выравнивать ненормально высокую норму прибыли? Очевидно, что только следующим: так как с ростом капитала растет и производство соответствующего товара, то, вследствие роста предложения, меновая ценность продукта понизится настолько, что, после вычета заработных плат, останется только рента, соответствующая обычной норме прибыли. В вышеприведенном примере из сапожного ремесла мы могли бы себе представить выравнивание ненормальной — 50-процентной — нормы прибыли до средней, 5-процентной, очевидно, следующим образом. Соблазнившись высокой 50-процентной ставкой прибыли, с одной стороны, много новых лиц примется за сапожное ремесло, а с другой — бывшие производители расширят свое производство. Таким образом, увеличится предложение обуви, вследствие чего понизятся ее цена и меновая ценность. Этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока меновая ценность годового продукта, произведенного в сапожном ремесле 10 рабочими, не понизится с 10 000 гульденов до 5500. Тогда, после вычета необходимой заработной платы в 5000 гульденов, на долю предпринимателя выпадет только рента в 500 гульденов, которая, будучи отнесена к капиталу в 10 000 гульденов, дает обычную прибыль в 5%. На этом уровне меновая ценность обуви и должна установиться окончательно, чтобы прибыль в сапожном ремесле не стала опять ненормальной, что опять привело бы к повторению изложенного процесса выравнивания.

Аналогично этому, стоящая ниже средней 2 1/2-процентная ставка прибыли в производстве золотых вещей возрастает до 5% следующим образом: вследствие слишком незначительной прибыли производство золотых вещей сократится; благодаря этому уменьшится их предложение, и их меновая ценность будет возрастать до тех пор, пока прибавочный продукт 10 рабочих в производстве золотых вещей не приобретет меновой ценности в 15 000 гульденов. Теперь, после вычета необходимой заработной платы в 5000 гульденов, на долю предпринимателя выпадет рента в 10 000 гульденов, которая, будучи отнесена к капиталу в 200 000 гульденов, дает обычную прибыль в 5%; таким образом, достигнут уровень, на котором окончательно может установиться меновая ценность золотых вещей совершенно так же, как в вышеприведенном примере установилась меновая ценность обуви.

То обстоятельство, что выравнивание ненормальных норм прибыли не может совершаться без продолжительного изменения меновой ценности соответствующих продуктов, представляет собою явление особой важности; поэтому, прежде чем перейти к дальнейшему, я хочу осветить его еще с другой стороны. Если бы меновая ценность продуктов оставалась неизменной, то недостаточная норма прибыли могла бы возрасти до нормальной только тогда, если бы нехватающая сумма покрывалась на счет необходимого вознаграждения рабочих. Если бы, например, продукт десяти рабочих в производстве золотых вещей неизменно сохранял ценность в 10 000 гульденов, соответствующую количеству затраченного труда, то выравнивание нормы прибыли до 5%, т. е. увеличение прибыли от 5000 гульденов до 10 000 было бы, очевидно, мыслимо только в том случае, если бы вознаграждение в 500 гульденов, получаемое каждым из 10 рабочих, удерживалось целиком и весь продукт передавался капиталистам в виде прибыли. Не говоря уже о том, что такое предположение просто невозможно, я укажу только на то, что оно противоречит в одинаковой степени и действительности, и собственной теории Родбертуса. Оно противоречит действительности, так как последняя показывает, что следствием выравнивающего ограничения предложения в какой-либо отрасли производства является обыкновенно не понижение заработной платы, а повышение цен продуктов: если бы притязания на бо льшую прибыль должны были удовлетворяться на счет вознаграждения рабочих, а не на счет цен продуктов, то в промыслах, требующих большой затраты капитала, заработная плата была бы значительно меньше, чем в других промыслах, чего в действительности не наблюдается. Но это предположение противоречит и собственной теории Родбертуса, так как последняя предполагает, что рабочие в общем всегда получают в качестве вознаграждения необходимые средства содержания, — правило, которое грубо нарушалось бы такого рода выравниванием.

С другой стороны, так же легко можно было бы показать, что падение прибыли, превышающей среднюю, при неизменной ценности продукта могло бы иметь место только в том случае, если бы в соответствующих промыслах заработная плата рабочих поднялась выше нормы, что опять-таки противоречило бы действительности и теории Родбертуса. Чтобы процесс выравнивания прибыли согласовывался с действительностью и предположениями, сделанными самим Родбертусом, оно должно происходить посредством постоянного изменения, понижения или повышения, меновой ценности соответствующих продуктов.

Если же для того, чтобы предположенное Родбертусом выравнивание прибыли могло постоянно происходить, годичный продукт 10 рабочих в сапожном ремесле имеет и должен иметь меновую ценность в 5500 гульденов, а годичный продукт 10 рабочих в производстве золотых вещей имеет и должен иметь меновую ценность в 15 000 гульденов, то какую же силу, спрашивается, имеет тогда предположение Родбертуса, что продукты обмениваются по количеству овеществленного в них труда? И если при затрате одного и того же количества труда в одном предприятии получается 500 гульденов ренты, а в другом 10 000, то какую же силу имеет учение, что размер ренты, получаемой в производстве, определяется не размерами затраченного капитала, а исключительно количеством затраченного труда? Противоречие, в которое впал здесь Родбертус, так же очевидно, как и неразрешимо. Или продукты действительно в общем обмениваются соответственно количеству овеществленного в них труда, и размер ренты в производстве действительно определяется количеством затраченного труда, и тогда выравнивание прибыли на капитал невозможно; или же имеет место выравнивание прибыли на капитал, и тогда невозможно то, что продукты продолжают обмениваться по количеству овеществленного в них труда и что размер получаемой ренты определяется исключительно количеством затраченного труда. Родбертус должен был бы заметить это очевидное противоречие, если бы он уделил процессу выравнивания прибыли хоть немного серьезного внимания, а не ограничился бы поверхностной фразой о выравнивающем действии конкуренции!

Но этого еще недостаточно. Все объяснение земельной ренты, которое у Родбертуса так тесно связано с объяснением процента на капитал, основано на непоследовательности, которая так резко бросается в глаза, что могла остаться незамеченной автором только в силу почти непонятной небрежности.

Возможно только одно из двух: или имеет место выравнивание прибыли на капитал как следствие конкуренции, или же не имеет. Допустим, что оно имеет место; что же дает в таком случае Родбертусу право предполагать, что выравнивание, хотя и распространяется на всю область промышленного производства, но останавливается, как заколдованное, на границах производства сырья? Почему, например, если земледелие обещает дать бо льшую прибыль, не затратить на него больше капитала, почему не расчистить больше земли, не обрабатывать ее интенсивнее, не улучшать агрикультуру до тех пор, пока меновая ценность продуктов сельского хозяйства не будет соответствовать возросшему земледельческому капиталу и не будет давать ему только обычную норму прибыли? Если «закон», согласно которому размер ренты зависит не от величины затраченного капитала, а от количества затраченного труда, не препятствует выравниванию в промышленном производстве, то каким образом, спрашивается, он может препятствовать ему в производстве сырья? Куда же денется тогда постоянный излишек над обычной нормой прибыли, или земельная рента?

Допустим теперь, что выравнивание вообще не имеет места. Тогда вообще немыслима общая, обычная норма прибыли, тогда немыслима, как вообще, как и в сельском хозяйстве, в частности, определенная норма того, какую часть «ренты» надо отвести на счет прибыли на капитал; тогда немыслима, наконец, и пограничная линия между прибылью на капитал и земельной рентой. Существует ли выравнивание или нет, в обоих случаях теория земельной ренты Родбертуса висит в воздухе. Итак, противоречие за противоречием, и притом не в мелочах, а в основных положениях теории!

До сих пор я критиковал только отдельные положения теории Родбертуса. В заключение я хочу еще подвергнуть испытанию всю теорию как целое. Если теория верна, то она должна быть в состоянии дать удовлетворительное объяснение явления процента на капитал в таком виде, в каком оно наблюдается в действительной хозяйственной жизни, т. е. во всех его существенных видах; если она этого сделать не в состоянии, то приговор над нею уже произнесен — она неверна.

Я утверждаю и сейчас же это докажу, что теория эксплуатации Родбертуса, если и в состоянии — да и то с грехом пополам — объяснить прибыль на ту часть капитала, которая затрачена на покрытие заработной платы, то она абсолютно не в состоянии объяснить прибыль на ту часть капитала, которая затрачивается на материал для производства. Судите сами.