Леля.Как… подождите… вы думаете, что за эти листки ничего не дадут…

Ведь это бегство мысли… Мысль бежала из советской страны.

Татаров.Сколько вы хотите?

Леля.Ну, сто тысяч франков…

Татаров.Сколько?

Леля.То есть двести пятьдесят тысяч франков.

Татаров.За что?

Леля.За половину моей души… За список жалоб…

Татаров.Вам дадут за это пятьдесят франков.

Леля.Сколько?

Татаров.Или двадцать.

Леля.Что же мне делать?

Татаров.Берите двадцать.

Леля.Зачем вы так зло шутите?

Татаров.Дайте сюда эту самую половинку вашей души… Я просмотрю. Из этого фельетон можно сделать.

Леля.Вы сошли с ума. Я оглашу это — я не знаю где… в парламенте. У президента. Нужно специальный съезд созвать. Я в Сорбонну поеду читать свою исповедь. К лучшим представителям гуманитарной мысли… К Чаплину… Конечно, конечно, я не то сделала… Ах, как я ошиблась! Спутаться с вами… Нужно было Чаплину писать, Ромену Роллану, Альберту Эйнштейну [228] …

Татаров.Давайте сюда.

Леля.Руки прочь. У меня ничего общего нет с эмигрантами… это совсем другое… Ведь вы же вне закона…

Татаров.И вы уже вне закона.

Леля.Я прекращаю разговор с вами. Так далеко зайти. Я сейчас же отправлюсь в полпредство. Я все объясню. Я напишу письма в «Известия», в «Правду», в Наркоминдел.

Татаров.Эти листки ставят вас вне закона.

Леля.Да я порву их к чертовой матери. (Рвет.)На мелкие куски. Вот вам… видите? Ничего нет. Плюю на вас.

Татаров.Истеричка.

Леля.Ничего нет… Я опять чиста. Уже не вижу вас. Я завтра уезжаю. Сквозь туман путешествия я вижу вас и уже не различаю ваших черт и не слышу вашего голоса.

Татаров.Пешком уйдете?

Леля.Неужели выдумаете, что советский посол не придет на помощь гражданке советской страны?

Татаров.Ну что ж. Счастливого пути.

Леля.Я еще вернусь к вам. Без серебряного платя, без жемчуга, — я приду к вам босая, с ногами, разбитыми о камни походов, окровавленная, грозная, — с армией, с барабанным боем, с лохмотьями красных знамен — с победоносными войсками Советов валить стены Европы.

Татаров.Как это в «Гамлете»: «Слова… слова…слова…»

Леля.Вот тогда вы увидите Гамлета.

Татаров.Куда же вы уходите, Елена Николаевна?

Леля.Я страшно пала, мне стыдно. Ведь таких, как вы, мы привыкли видеть только в карикатурах на первой странице «Известий». Продажная белогвардейская пресса. И вдруг живая, плоть и кровь, гордая — понимаете — гордая нашей самостоятельностью во всем мире, ни с чем не сравнимой суверенностью советского народа — я вдруг влезла в карикатуру, я — живая, красивая — протянула руку вам… нарисованному плоскостному человечку. Это антифизический акт. Вы человек двух измерений. Вы тень, а я скульптура.

Татаров.Какой у вас язык, темперамент, фантазия… Вы необычайно интересная женщина. Я завидую вам. Ведь я бывший адвокат.

Леля.Вам одно осталось… завидовать нам…

Татаров.Вы могли бы завоевать Европу.

Леля.Зачем мне Европа? Я уже была в новом мире.

Татаров.А я ведь пошутил, Елена Николаевна.

Леля.О чем?

Татаров.За ваши листки вам дали бы двести пятьдесят тысяч франков.

Леля.Я уничтожила их.

Татаров.Напрасно.

Леля.Я счастлива. Я уничтожила список преступлений.

Татаров.А вторая половина тетрадки?

Леля.Там список благодеяний.

Татаров.Это неинтересно.

Леля.Я прочту его, когда будут валиться стены Европы. Вы говорите, что я могла бы получить двести пятьдесят тысяч франков?

Татаров.Но вы уже порвали листки.

Леля.Да, я порвала их.

Татаров.Лепестки лежат.

Леля.Акация.

Татаров.Нашелся бы предприниматель. Ряд лекций. Я говорю серьезно.

Леля.Я уничтожила список преступлений.

Татаров.Вы можете их вспомнить.

Леля.Мне бы только хотелось унизить… понимаете? Только один день мне нужен… Какая-то ложа, чтоб я вошла в ложу в сверкающем платье… Ведь я так мечтала о Европе.