– Однажды я обратился в замке, – голос охрип, – и… убил свою жену.

Резко поднялся, подошел ко мне и осторожно, едва – едва касаясь, притронулся к моей щеке, чтобы тихо добавить:

– Прости меня, – резкий выдох.

– Это не повторится никогда, Ким… Я не должен был срываться, я…

Отойдя на шаг, я удивленно переспросила:

– Так это вы убили свою жену или зверь?!

Лэрд не ответил на мой вопрос, но взгляд потускнел и сильно, а еще челюсти сжались, и дикое чувство вины, промелькнуло на мгновение во взгляде гордого альфы.

– Слушайте, – я присела на край балкона, – вот в то, что убили вы, я могу поверить, вы страшный, но зверя обижать не нужно, он в отличие от вас разумный, воспитанный, вежливый и да – замечательный.

– Что? – выдохнул потрясенный мужчина.

Договорить мы не успели – внизу раздался крик:

– Альфа!

Сонхейд молча подошел ко мне, подхватил, но уже без перекидываний на плечо, и вынес из странного помещения. Я не сопротивлялась, в каком-то оцепенении разглядывая по мере возвращения в гостиную, ободранные когтями стены, раскуроченную потайную дверь, изорванные ковры и гобелены. И просто не могла не спросить:

– А как вы меня нашли?

– По запаху, – кратко ответил Сонхейд.

В холле обнаружилась Арида, бросившая на меня встревоженный взгляд, двое незнакомых мужчин смуглых, с черными волосами и звериными взглядами и какая-то женщина, поджарая и с седыми волосами.

– В чем дело? – отпуская меня, вопросил лэрд.

Смотрительница молча указала на столовую. Размашисто ступая, Сонхейд вошел туда. Я следом.

Как оказалось, мука была рассеяна почти по всему полу, и вот там, на неизвестном мне языке кривой вязью было написано что-то. Не знаю что, но читая это, лэрд все больше и больше мрачнел, а к концу повествования я услышала его тихое "Хэс".

– Это он тебе про рыжую маньячку написал? – поинтересовалась я.

– Про тебя, – хрипло ответил Сонхейд, неестественно быстро поворачивая голову ко мне и откровенно ужасая взглядом янтарных глаз.

Испуганно отвернувшись, я увидела единственное слово, написанное на понятном мне языке и это слово было "Сидеть". Я

вздрогнула, а потом… потом я вспомнила волка, нашу с ним "беседу", а до этого мои крики на Сонхейда и то, что когда я заорала на него "Сидеть", лэрд… действительно сел!

Догадка казалась невероятной, и я бы не поверила, но… Кто-кто, а Сонхейдовский зверь просто так такое писать не стал бы! И я медленно повернулась к лэрду, чувствуя, как губы медленно растягиваются в улыбке…

– Все, альфа, ты попал! – нагло заявила я Сонхейду.

– Сам отпустишь, или как?

Замечаю потрясенный взгляд Ариды, но это мелочи.

– Хэс! – прорычал Сонхейд, не сводя с меня пристального, немигающего взгляда.

В тот же миг нас оставили наедине. Меня, пол исписанный зверем и собственно зверюгу, которой был лэрд – оборотень. И я стояла босиком на деревянном полу, в ситцевом платице, неумытая, не причесанная, не накрашенная, все еще без белья, зато наглая. И я нагло смотрела на плавно двинувшегося ко мне Сонхейда, только улыбка становилась все шире. И когда лэрд навис надо мной, в очередной раз давя авторитетом, я спокойно сказала:

– Сидеть, Сонхейд!

Оборотень замер. Застыл просто! Только глаза сверкали! Я едва не светилась от радости, и чем злее становилось лицо окаменевшего лэрда, тем радужнее казался мир вокруг! Вот оно счастье!

Истинное.

– Попал, да? – язвительно поинтересовалась я.

Сонхейд не дрогнул, только сглотнул, от чего его кадык нервно дернулся. Чувство вселенской справедливости накрыло! И чуть подавшись вперед, я обвила его могучую шею руками, приподнявшись на носочках, потянулась к нему, и глядя в янтарные глаза, мстительно прошептала:

– Две недели, Сонхейд! Ты убил два года моей жизни, я буду отравлять твое существование две недели, оборотень! Ты счастлив?

Глухой, гортанный рык из самой глубины его существа и хриплый вопрос:

– Почему же не уйдешь?!

Я отпустила его, отошла на два шага, и промолчала. Не объяснишь ведь ему, что удерживают меня два простых слова: "Не уходи".

Мне все так же хотелось бежать прочь от Сонхейда, но я не могла забыть взгляд зверя и просьбу в его глазах.

– Отомстить хочу, – солгала я лэрду, – испорчу тебе жизнь, морда блохастая, заставлю сильно пожалеть о моем сексуальном рабстве и да, кое с чем разберусь, а вот после этого я уйду! Так что, Сонхейд, в твоей жизни наступает Wind of change.

Но вот кое-что меня напрягало в этом всем и я спросила у изображающего соляной столб оборотня:

– Альфа, а тебе любой приказать может?

Хрипло Сонхейд ответил:

– Нет.

Это уже интересно.

– Только я? – не могла не спросить.

– Ддда, – и очередной рык.

А я подошла, потянулась, нежно поцеловала его в покрытую жесткой щетиной щеку, и прошептала:

– Это не тебе, это зверю, он просто чудо.

Когда я отошла, увидела несколько недоуменное выражение на лице Сонхейда, весело подмигнула ему и вышла в холл. И вот там, спокойно и уверенно я потребовала: