Шрифт:
Глава одиннадцатая
Жена Женя
У Андрюхи посидели недолго. Нам было неловко, что мы в таком состоянии, набитые жареной картошкой с папоротником, как-никак под хмельком, а он голодный, лихорадочный, даже, можно сказать, помешанный… Выразили ему наш восторг и изумление теми восклицаниями, которые на бумаге будут выглядеть непристойно; получили в подарок пейзажик один на всех и отправились дальше.
– Мда-с, господа анархисты, едрена феня! Куда бы теперь податься?
У Юрки тут же нашелся вариант:
– А пошли к моей жене! Хоть и как бы бывшая, да денег дать может.
Я заметил:
– Ты ей должен сто пятьдесят…
– Буду должен сто шестьдесят. Пошли!
Все мы когда-то являлись мужьями и убедились, что это нам не по силам. Человек влюбленный, а тем паче женатый, совершенно несвободен, он загружен, озабочен и не может являться полноценным членом общества. А сколько глупцов, хотящих жениться!.. Поиск объекта для своих половых удовлетворений, бегство от надоевших родителей, некие идеалистические туманы, просто принцип: «Все женятся, надо и мне!» – вот причины многочисленных свадеб. О причинах разводов и говорить не стоит, так как уже в причинах свадеб просматривается неизбежный развод.
Вот, например, какими строками взывал я к розовому миражу Женщины по имени Счастье в свои наивные семнадцать лет:
В глубине полутемного рая
И в мозолях больной земли,
В солнечных лужах мая
Ты мне руки свои протяни.
Я знаю, что я сумасшедший,
Я уверен – все это бред,
Но, может быть, в дебрях сирени
Отыщу я потерянный свет.
За свежим столбом еловым,
За скелетом моего корабля
Ты прячешься в облике новом,
Но я сразу узнаю тебя.
Ты слышишь? в раю или дальше.
Ты видишь? в мутной воде.
Зачем же ты прячешься, Счастье?
Ведь мне…
А вот что писал через шесть лет к своей жене, с которой прожил около года:
Ты ли это, которую звал…
Простите за это «ты ли», но очень мне нравится такое выражение изумления при виде разбитого вдребезги идеала, втоптанных в грязь реальности иллюзий. И поэтому – «ты ли?!» или «я ли?!», «мы ли?!» Черт нас всех раздери!.. Но в данном случае – про нее:
Ты ли это, которую звал?
И тебя ли в толпе узнал?
На коленях стоял и «Люблю!»,
Как безумный, при всех повторял.
Ну и так далее – сплошные разочарования на восемь строф.
Проблема брака, любви и псевдолюбви обширна, спорна и многогранна, и в больных, сжатых сейчас слишком малым количеством алкоголя мозгах она не может развернуться во всей своей диалектической глобальности. Другие, на первый взгляд, достаточно низменные проблемы заполняют разум: где бы взять денег? как бы напиться до стандартного состояния? А брак – что брак?.. Вот что говорил о нем прославленный гений А. С. Пушкин: «Законная е… – род теплой шапки с ушами. Голова вся в нее уходит, а душу брак холодит». Через пару лет после таких-то слов он нашел себе идеал и вскоре женился, со стихов перешел на прозу, погряз в быте, долгах, ревностях и плохо кончил. Или вот пример с местным, культовым некогда рок-музыкантом Максимом Калитиным, по прозвищу Пепел. Был парень отличный: пил, курил, сочинял и пел нужные песни («Единственный способ оставаться живым» – настоящий гимн живой воде), общался с себе подобными, ненавидел реалии и вдруг влюбился, потом женился. Пить завязал, рок-группу свою распустил, стал злиться, когда Пеплом его называли. Устроился на работу охранником, общаться с людьми перестал. Запел благостные сольные песенки… Короче говоря, деградировал человек. Эх, да ладно!
Женя впустила нас, но лишь для того, чтобы поругаться. Что ж – сидит целыми днями дома одна, и вот судьба послала бывшего мужа и двух его собутыльников. Отличный повод искричать накопившееся раздражение; дело понятное.
– А-а, Света-аев! – зло засмеялась Женя, и голос обещает головомойку. – Ну, заходите, заходите, голуби!
Мы в коридорчике, стоим, сняв головные уборы. Женя маленькая, тоненькая до хрупкости, в больших очках. Очень нервная женщина. Чувствую, Юрка сразу же пожалел, что пришли сюда.
– Принес мои полторы сотни?
– Н-нет, Жень, но на неделе…
– Ты уже закормил неделями этими! Два месяца!.. Картошки нет, сижу голодом, родителям зарплату не платят!..
– Мне тоже не платят, – вздохнул Юрка. И мы с Серегой тоже вздохнули.
Женя затрясла головой:
– Да за что тебе платить, за пьянство твое?! Я ему квартиру спасла, последние копейки собрала, как дура, чтоб заплатить! Совести у тебя, Светаев, ну ни капли нет, всё пропил!..
Долго и многообразно кричит на бывшего мужа бывшая жена; жаль, нет у меня диктофона, чтоб записать ее монолог, а в памяти весь спектр просто не умещается. Юрка терпеливо молчит, смотрит на Женю, как герой картины В. Е. Маковского «Не пущу». Бьется та в истерике, глаза из орбит вылезают, очки запотели, волосы растрепались, руки воинственно сжались в кулачонки, а мудрый мужчина ждет, когда кончится крик, когда можно спокойно и твердо отстранить эту дуру и сделать свое дело.
И вот – умолкла, устала.
– У меня даже зуб заболел от тебя, – признался Юрка чистосердечно, трогая правую щеку.
– Еще не то у тебя заболит! Еще не то!..
– Хорош визжать!! Зачем мы пришли: дай десятку до вторника. Во вторник принесу сто шестьдесят тысяч рублей!
– Нету у меня, – грустно ответила Женя, – да если бы были – не дала. Не верю я тебе, Светаев. Ты столько раз клялся-божился…
– Хорош!.. Так не дашь?
– Нет.
– Та-ак… Купи пейзаж! Сен, покажи. Такая работа!.. Десять тыщ всего, Жень!