— Мы живем в особую эпоху. И она бросает нам особый вызов. Наша мощь и наши убеждения вменяют нам роль лидеров дела свободы, — заявил Кеннеди Конгрессу 25 мая 1961 года. — История не знала роли более трудной и более важной. Мы — за свободу.

Много ли есть слов, столь богатых смыслами, как свобода? В разных политических языках его значение может быть почти противоположным. Язык левацких доктрин (если для краткости упрощать) говорит, в основном, о «свободе… от наемного рабства» [244] , но при этом, на просьбу: «Большевики… позвольте нам критиковать ваши мероприятия!» на нем легко ответить: «…у вас есть свобода критиковать нас, но тогда… позвольте нам поставить вас к стенке и расстрелять!» [245]

На языке Кеннеди (опять же, упрощая), свобода — это выбор. Не стесненный искусственно. Выбор формы брака; профессии; информации; критики; знаний и собраний; страны и места жительства; слов и основ; религиозных и философских воззрений; социальных и политических убеждений; бизнеса и власти. Выбор, граница которого — насилие в отношении выбора другого.

При этом в ненасильственном управлении выбором он видел инструмент демократии.

Для Кеннеди это касается и личной жизни, и глобальных отношений. Он говорит: «Наша цель… — мирное сообщество свободных и независимых государств, самостоятельно выбирающих свое будущее и политическое устройство, не ограничивая свободу других».

Он заявляет: «Кто-то выберет… образ жизни, который мы бы не выбрали… Но мы можем приветствовать разнообразие; коммунисты — нет. Мы предлагаем мир выбора, они — мир принуждения». Здесь — ключ к его видению и публичному изложению точки зрения на миры, существовавшие на Земле: свободный мир (поощряющий выбор) — т. е. «страны Запада»; порабощенный мир (навязывающий свою волю) — «страны Восточного блока»; и мир самоопределяющийся — страны, лишившиеся статуса колоний.

«Сегодня полем сражения за свободу стал юг планеты, — говорит Кеннеди, — Азия, Латинская Америка, Африка и Ближний Восток. Люди восстают, творя величайшие в истории революции. Они хотят изжить несправедливость, тиранию и эксплуатацию. Но еще больше, чем покончить, они жаждут начать». И Америка, считает он, должна помочь им и делает это. Имея в этом свои интересы. Чем и обусловлены главные черты ее международной политики.

Во многом международная стратегия Кеннеди коренилась в подходах демократов послевоенной эпохи. Их пример видим в письме президента Трумэна Элеоноре Рузвельт: «Американский образ жизни будет разрушен, если мы не сможем гарантировать народам, желающим ему следовать, что они смогут это сделать. Чтобы обеспечить эту гарантию, мы не можем оставлять без присмотра силы разрушения». Под такой силой он понимал коммунизм.

Интересы США сформулировал особый комитет: «Регионы, где есть месторождения металлов, нефти и других ресурсов, должны быть в руках друзей». А «стратегическую ценность имеют регионы с большим хозяйственным и людским потенциалом и серьезными вооруженными силами… позволяющие влиять на стабильность и безопасность в мире».

Предлагалось продавать товаров на 7,5 млрд долларов больше, чем ввозить, оказывая при этом помощь ключевым регионам. Издержки, пояснялось в тексте, окупит обретенное влияние. «Контроль друзей» над ключевыми районами предполагалось осуществлять с помощью Центрального разведывательного управления [246] , а опеку над регионами с промышленным и людским потенциалом — через план Маршалла.

4 апреля 1949 года — важная веха в истории США. В этот день был создан блок НАТО. США взяли на себя роль гаранта порядка, созданного в Европе и в районах, зависимых от европейских стран. В конце 40-х это примерно треть суши. При этом, как говорилось в программном документе Совета национальной безопасности США (1948 г.): «Советский мир простерся от Эльбы до Манчжурии… и охватывает одну пятую суши». Вскоре в зону влияния Москвы предстояло войти Китаю, Северному Вьетнаму и Северной Корее. Война в Корее стала для Америки пробой сил в «горячем» конфликте с коммунизмом [247] .

Это превращало вчерашние колонии в арену борьбы за влияние, делало политику США политикой строительства военно-политических блоков. Изоляционизм стал маргинальным подходом. В статье в журнале Foreign Affairs госсекретарь Джон Ф. Даллес в системе американских приоритетов ставил военные союзы выше стратегических ядерных сил.

В 1955 году были основаны блоки СЕАТО, АНЗЮС, СЕНТО и другие. Штаты лидировали в международных кредитных и финансовых организациях. «Отсутствие союзников или утрата их привели бы США к изоляции и… поставили под угрозу их способность… победить в случае всеобщей войны», — таков, если коротко, подход тогдашних американских элит.

Он строился на основах экспансии в «третьем мире» и сдерживания — в Европе [248] .

Такое внешнеполитическое наследство досталось Кеннеди.

Америка и ее интересы — в опасности. Из этого исходил Джек, формируя свою внешнюю политику. Им угрожает стратегический соперник, претендующий на роль «авангардной силы, указывающей путь к лучшему, яркому и смелому образу жизни». Выход один: вернуть лидерство в мире. Как в военной и финансовой области, так и в пространстве идей и образцов.

В понимании Джоном Кеннеди свободы есть и еще одна важная сторона. Для него она измерялась евангельским тезисом «Истина сделает вас свободными», а Америка служила Истине. Да, его образ жизни не отвечал католическому идеалу, но в душе он был верным христианином и отвергал торжество безбожников. Этом, во многом, объясняется его неприятие коммунизма.

А чтобы противостоять ему, требовалась мобилизация на всех направлениях. Этой задаче отвечал план «двух с половиной войн», согласно которому США могли одновременно воевать и в Европе, и в Азии плюс участвовать в еще одном конфликте. В 1962 году Макнамара предложил «программу действий с целью победы над коммунистами без обращения к опасностям и ужасу ядерной войны». Началась разработка стратегии победы невоенными средствами.