Порой, читая о Кеннеди, видишь: это — великий политик. На грани гениальности. Да, это так. Но знакомясь с новыми сведениями, узнаешь: ряд эпизодов его жизни и дел есть зло. По крайней мере — с точки зрения моральных начал и ценностей, укорененных в американской духовной почве. И знай о них общество в дни его правления, оно, скорее всего, его не простило бы.

Сотни томов изданы о жизни и смерти Кеннеди. Сняты сотни документальных и художественных фильмов. Поставлены спектакли. Плюс — тонны интервью и статей. Изучение если не всех, то хотя бы большинства из них, может занять годы.

Трагедия породила немало как бредовых, так и безобидных фантазий. Равно как и сознательных вымыслов. И, в то же время, — серьезных, хотя и смелых предположений.

Версий, признанных главными, — пять. Они возникли в первый год после покушения. И с момента засекречивания результатов расследования Комиссии Уоррена [254] социологи регулярно проводят исследования об отношении к ним американцев. Вот итоги недавнего опроса на тему, кто убил президента Кеннеди: ЦРУ -49 % мафия — 37 %; Куба — 22 %; СССР — 13 %; Ли Харви Освальд — 11 % [255] .

Любопытно, что названо лишь одно имя — Освальд. ЦРУ, мафия, Куба и СССР безлики. Но читатель может найти ряд подозрительных имен, изучив сотни книг, посвященных убийству. В том числе — Хрущева и Кастро. Впрочем, сегодня историки и юристы считают первое подозрение пустым, а второе — сфабрикованным все тем же ЦРУ (которое само есть в списке).

Мы же, будучи заинтересованы больше в жизни героя, чем в его гибели, отметим: наш интерес среди многих версий вызывают две. И обе имеют в основе заговор. Один гипотетический заговор устроили миллионеры-нефтяники во главе с техасским воротилой Гарольдом Хантом [256] , другой — стратег мировой революции Эрнесто Че Гевара.

Первая основана на том, что нефтедобытчики, получившие при Эйзенхауэре налоговые льготы, позволившие им сколотить колоссальные состояния, разгневались на Кеннеди за то, что тот намеревался этих льгот их лишить, и, ведомые реакционером Хантом, устроили покушение при участии ЦРУ. Вторая — на том, что Че Гевара, разъяренный победой Кеннеди в Карибском кризисе, его идеей глобального умиротворения (которая сводила на нет его план революции) [257] , тайно влюбленный в Джеки и одержимый иными фобиями, организовал его убийство.

Обе версии близки нам своей оригинальностью и тем, что в них обычно безликие «американские элиты и ЦРУ» и «Куба» обретают человеческие имена.

Те, кого увлекает смерть Кеннеди, могут найти в исследовании этих и других вариантов (вплоть до инопланетян) немало любопытного.

Я же вернусь к его жизни.

Ведь она, на мой взгляд, несравнимо увлекательней его смерти.

Хотя рожденная ею драматическая интрига до сих пор побуждает людей искать и строить предположения. Потому что это — символическая смерть. Она изъяла из потока глобальных перемен того, кто строил вокруг себя небывалую социальную, интеллектуальную и профессиональную среду, обгоняющую свое время, но нужную новой эре.

Эпоху, предлагавшую миру шанс на порядок, в котором решения политиков определяют не мегатонны долларов и термояда. И не башмак премьера, грозящий с трибуны ООН. Но, прежде всего, состязание интеллектов, конкуренция технических и социальных инноваций и гуманитарных технологий. Да, это не означало немедленной конвергенции систем, перехода их к партнерству, сокращения вооружений, но — обещало поворот в таком направлении…

Я пытался очертить масштабы «Большого проекта Кеннеди», часть которого составил «Семейный план» его отца, во многом определивший стратегию прихода клана Кеннеди к власти в США с расчетом изменить страну. А с нею — и мир.

Никто ни тогда, ни теперь не ручался и не поручится головой, что все было именно так. Но вряд ли станет и отрицать, что множество очень разных людей связали надежды на глобальные перемены именно с Кеннеди. Вот почему о нем пишут уже более пятидесяти лет и еще будут писать.

Он нужен публике не потому, что его убили. А потому, что он жил.

Выстрелы в Далласе грянули полвека назад. И ныне многие верят выводам комиссии Уоррена, что президента убил измученный комплексом Герострата левак Ли Харви Освальд — свихнувшийся террорист-одиночка, помешанный на собственной исключительности. Иные считают, что к трагедии привел сговор спецслужб и «ястребов», «выполнявших волю монополий, недовольных политикой президента». Третьи спрашивают: уж не след ли это мохнатой лапы «мирового правительства»? Четвертые на вопрос, «а скрывали ли власти США подробности убийства Джона Ф. Кеннеди?», отвечают: «Да». И в мае 2006 презентуют одноименный доклад [258] … Пятые уверены: покушение — месть мафии и ее главарей. Порой вспоминают о ревности Джонсона, желавшего быть первым, а ставшего вторым…

Но вернемся к социологии: Освальду, объявленному убийцей, досталось меньше всех процентов. А между тем, его судьба всерьез занимала авторитетных людей: то судьи труп эксгумировали, то Норман Мейлер [259] собирал о нем данные в Минске…

Как бы то ни было, не вижу смысла ни оспаривать, ни поддерживать ни одну из версий. И признаю: включить в эту книгу глубокое и объективное рассуждение об обстоятельствах гибели тридцать пятого президента США, невозможно. А спекуляция была бы очередным трюком. И потом, похоже, по-русски о его смерти рассказано больше, чем о жизни.