— Вотъ ще кака невидаль! Мы всякое вино пи-вали... и коньякъ, и тримадиру, и партвинчикъ... — самоувренно отвтилъ Деминъ, разсчитывая своей «образовакностью» огорошить купца. Онъ сунулъ бу-тылочісу въ карманъ, купилъ на базар колбасы, связку баранокъ и еще одну сотку въ казенк, выбралъ наи-мене людное мсто на одномъ углу около каменныхъ рядовъ и, остановившись тамъ, собрался попировать такъ, какъ онъ особенно любилъ, то-есть въ одиночку.

— Посмотримъ, какое-тако вино далъ Степанъ Мнкифоровичъ, — проговорилъ онъ вслухъ и, вынувъ изъ кармана бутылочку, сталъ разсматривать ее па свтъ.

Онъ зналъ, что купецъ любилъ подшутить, и опа-сался, что тотъ вмсто вина налилъ простой воды, а одураченнымъ Деминъ не любилъ бывать. Но его опыт-ный глазъ съ перваго же взгляда опредлилъ, что чистая, прозрачная, какъ утренняя роса, чуть сине-ватая, почти безцвтная влага не могла быть простой водой. Онъ вынулъ пробочку и понюхалъ. Запахъ былъ довольно чувствительный.

— Вотъ чудо-то! — промолвилъ онъ и, вср еще не вполн довряя, что это вино, приложилъ маленькое горлышко посудинки къ^^^баме1аН[XКьв0Ькгя^и

нулъ... Влага еіде и кбсйулабь губъ, кайЪ у$К<3 пріятно защекотало у него въ горл. «Важно заби-раетъ!» подумалъ Деминъ и, уже убжденный, что это н вода, глотпулъ... Ему сразу обожгло ротъ, перехватило духъ и живымъ огневымъ комочкомъ про-катилось въ желудокъ. Деминъ повелъ головбй вправо и влво, усиленно втягивая ноздрями воздухъ и ничего не видя заслезившимися глазами.

— Ну што, Иванъ, какое мое винцо? Дйствуетъ? услышалъ Деминъ голосъ купца, вылзшаго изъ нахо-дившейся въ томъ же ряду своей лавки, чтобы полю-боваться дйствіемъ своей выдумки.

Деминъ обтеръ кулакомъ слезы съ глазъ.

— То ись... самъ "Христосъ босикомъ по душ прошелъ... — въ полномъ сердечномъ услажденіи про-иолвилъ онъ.

Старикъ откинулъ назадъ свою сдую голову и сипло захохоталъ. Его жирное, блинообразное лицо съ крашенными подстриженными усами и бородой стало сизо-багровымъ; безцвтные глаза скрылись въ щелоч-кахъ и въ безчислнныхъ бугоркахъ и морщинкахъ; ротъ съ полусъденными зубами раскрылся во всю свою ширину. Тряслись его обвислыя, толстыя плечи, колыхался объемистый, дряблый животъ, прыгалъ б-лый передникъ, которымъ былъ опоясанъ старикъ, по-дергивалось все тло и руки, закинутыя за спину...

Хохотали тмъ ж беззастнчивымъ смхомъ и его краснорожіе молодцы, предупрежденные хозяи-номъ объ его шутк и тперь выглядывавшіе изъ дверй лавки...

— Ахъ, чолтъ те дели... вотъ выдумалъ... вотъ сказалъ слово... Да ну тя къ лсаму....

И старикъ, махнувъ рукой и продолжая трястись отъ смха, грузно зашагалъ къ сб въ лавку.

Деминъ пропустилъ ще одинъ глотокъ. Стало ещ пріятне. Онъ оглядлсъвокругъвая. ка^Т) 3^^.^

шебной сказк, все перемнилоеь передъ пимъ, все стало инымъ.

Дома,' лавки, пожарная каланча, лошади, снующій народъ, хохочущія рожи купца и его молодцовъ колы-хались, расплывались передъ ітимъ, обращались во что-то незначительное, въ какую-то досадливо крутящуюся передъ носомъ мошкару, за то самъ онъ — Иванъ Деминъ по мр того, какъ все окружающее мельчало и принижалось, ширился и росъ и сталъ настолько болыпимъ и значительнымъ, что ему плевать на всхъ •и на все...

Передохнувъ немного, Деминъ закрылъ глаза и, какъ медвдь, дорвавшійся до меда, прильнулъ гу-бами къ чудодйственной посудинк, по опыту зная, что третій глотокъ, какъ и третья рюмка, самый вкус-ный, самый пріятный. Онъ уже глотнулъ, какъ кто-то крпко хлопнулъ его по рук, прервавъ пиршество въ самый торжественный и увлекательный моментъ... и одповременно надъ ухомъ его прозвучалъ знакомый, веселый голосъ:

— Ванюха, чортъ, чего одинъ дуешь! Угости.

Отъ толчка горлышко бутылочки больно. стукпуло

Демина по зубамъ, и хотя онъ Поспшно отнесъ въ сторону руку съ зажатой посудинкой, но Нсколько Капель драгоцнной влаги всетаки пролилиеь на под-бородокъ! Деминъ посптно облизнулся. Оттого, что такъ неожиданно и безцеремонно помшали его пир-шеству, оттого, что уншбли зубъ, а главное оттого, что пролили часть влаги, Деминъ о<узирплъ, Какъ никогда за всю свою жизнь. Онъ іпироко раскрылъ загорвшіеся бшенствомъ глаза и увидлъ передъ собой ухмыляющееся лицо Лёшки Лобова съ щеголь-ски заЧесанпыми на вискахъ кудрями.

Поблвшіе, какъ перламутръ, глаза Демина за-прыгали.

— Поди къ чортовой матери, убивецъ, сволочь,

воръ!* — заорал7> онъ во всю мочь; топая іоодливыми

. тоцая уродливыми

181

тсогами и держа на отлет въ лвой рук посудинку, правой, сжатой въ кулакъ, размахивалъ, силясь уда-рить парня по лицу.

Поблднвшій, растрявшійся Лобовъ пятился и уклонялся отъ ударовъ.

'— Съ ума сошелъ... Иванъ... — пролепеталъ тотъ поблвшими губами. — "Да чего ты, чортъ, сшаллъ?