— Ого! И это он все один?

— Что вы! Были наняты рабочие, которые и делали грязную работу за барина. А сам Копкин прохаживался рядом, размахивал чертежами своих тоннелей и рассуждал о конце света и о том, что спасутся лишь те, кто уверовал в истинную святыню нашего мира — геометрию.

— Что?

— Ну, масоны называли Создателя всего мира — Великим Геометром, Великим Архитектором или Великим Математиком, что, в сущности, одно и то же. Теперь наука доказала, что, в сущности, кое в чем они были правы. Без знаний точных наук невозможно было выстроить этот мир. Мы это начинаем понимать только сейчас, а в те годы такого рода слова были настоящим откровением для темных мужиков. Для них Боженька сидел на облаках и был грозным бородатым старцем, представить его за сложными расчетами или чертежной доской никому и в голову не приходило.

— Чертежная доска — это вы ведь уже утрируете, правда?

— Да, но из-за этих рассказов прадед Копкина и получил свое прозвище — Безумный Каменщик. Себя он считал проникшим в замысел Божий и полагал, что он достоин выполнять работу, порученную ему свыше. То есть Господь в его понимании был архитектором, он сам прорабом, а крестьяне, нанятые для рытья тоннелей, рабочими.

— Но зачем ему были нужны эти тоннели?

— Если вы взглянули на план, то, наверное, заметили, что тоннели идут в строго определенном порядке. Три самых больших расходятся веером, а затем пересекаются радиальными линиями. Прадед Копкина сам рассчитал все точки пересечений этих тоннелей. Зачем ему было это нужно, он пояснить рабочим не пожелал. Твердил, что спасутся те, кто окажется в момент конца света в этих точках пересечения. Отписал своей родне, чтобы приехали и «спаслись» вместе с ним. Эти письма даже сохранились в архиве матушки. Разумеется, никто из родни к сумасшедшему старику не приехал. Но в назначенный им же самим день конца света Копкин действительно исчез.

— Как исчез? Куда?

— Тело его не было найдено. И среди мужиков пошли слухи, что барин-то один только и спасся. Однако родственники сочли, что старик заблудился в лесу и погиб то ли от голода, то ли от клыков диких зверей, которые в ту пору еще в изобилии водились в окрестностях.

— У него были дети?

— Ни жены, ни детей, — решительно покачал головой отец Андрей. — И, таким образом, имение перешло в руки его младшего брата.

— Вы очень хорошо знаете историю семьи Копкиных.

— Почитываю на досуге. Так вот, новый владелец имения никакими странностями не отличался, жизнь вел вполне примерную и потому скучную. О нем в записках матушки Авдотьи есть всего пара строк, что этот господин любил псовую охоту, но из собак имел одну лишь легавую, с которой и ходил по лесам.

— Получается, что последний Копкин — это не прямой правнук Безумного Каменщика? Тот приходился ему лишь двоюродным прадедом. Или уже троюродным? Или даже четвероюродным?

— Я таких тонкостей не знаю, — деликатно отозвался батюшка. — Но зато могу сказать, что последний Копкин мог бы вернуть былое величие своей фамилии. Он был как раз одним из тех ярких самородков, которыми время от времени блистала эта фамилия. И одним из самых замечательных его поступков являлась женитьба на дочери купца. Но не просто купца, а купца-промышленника. Богатейшего господина Нефедова.

— Мы знаем, за своей дочерью он дал приданое в полмиллиона.

— Это только побрякушки и обстановка, — отмахнулся священник. — Главное, что Копкин помимо мишуры также получил деньги на восстановление своего имения. Но строить усадьбу на месте, где стоял их старый дом, он не стал. Поэтому новый фундамент заложили в некотором отдалении. И судьба нового дома была, как вы знаете, несчастливой. Строительство велось с задержками, потом был пожар, потом еще один. Так что толком пожить молодым в своем новом доме так и не удалось. Они прожили тут буквально пару лет, поражая всех своими нарядами и богатством, а потом им пришлось бежать уже от ужасов революции. Уверен, что перед бегством молодой хозяин имения вспомнил о тоннелях, вырытых еще его пращуром, и велел отнести все наиболее ценные вещи именно туда.

Друзья слушали священника очень внимательно. Но чем больше и дольше он говорил, тем отчетливей они осознавали: история эта очень интересна, но она ровным счетом ни на шаг не приближает их к пониманию того, где сейчас находится Израк и по какой причине он, мирный и тихий любитель графики и живописи, вдруг впал в настоящие безумие и убил двух ни в чем не повинных перед ним людей.

Попрощавшись с батюшкой, поблагодарив его и получив от него кое-какие бумаги, посвященные семейству Копкиных, друзья отправились домой. Так они теперь называли между собой усадьбу.

— Даже если предположить, что Израк нанял себе в помощники Боцмана и они вдвоем спустились в колодец, все равно не понимаю, зачем Ною понадобилось убивать своего помощника!

— Найти клад за такое короткое время, чтобы потом насмерть поссориться при его дележке, они точно не могли.

— Как знать, а вдруг им повезло? То есть Израку повезло, а вот Боцману, конечно, не очень.

— Брось ты! Это сокровище люди ищут уже не первый десяток лет. Батюшка, опять же, благодетель хренов, на своем сайте подробнейшие рекомендации для этих поисков дает. Ну люди и рады стараться.

— Странно, что тут еще не ходят полчища с металлоискателями в руках.

— Прошли уже все, — махнул рукой Ваник. — Местные говорят, одно время от них тут никакого житья не было. Все окрестности обошли, все поля следом за тракторами перекопали, убедились, что ничего особенно ценного здесь нету, и ушли. Тоннели, как вы сами видели, на большой глубине вырыты. Метра три или даже четыре. Через такую толщу ни один металлоискатель не возьмет. И к тому же ведь не понятно, где именно проходит тоннель. На поверхности земли никаких опознавательных знаков нет.