Максим Григорьевич Власов 3-й был в почти 200-летней истории Российской империи последним атаманом Превеликого войска Донского из природных казаков. И последним атаманом из славной плеяды генералитета донцов – героев Отечественной войны 1812 года. После него на донское атаманство стали приходить совсем иные люди, прежде всего преданные престолу и знавшие по личному опыту устроение государственной власти.

Генерала от кавалерии Власова чтили в Войске Донском. С 26 августа 1904 года по начало 1918 года его имя, как вечного шефа, носил 5-й Донской казачий полк. Он комплектовался в станицах и хуторах 2-го Донского округа, перед Первой мировой войной состоял в гарнизоне города Саратова.

То, что 5-му Донскому казачьему полку присвоили имя атамана М. Г. Власова, было не случайным высочайшим решением. Полк имел почетное Георгиевское знамя, которое украшала надпись: «За отличную храбрость и поражение неприятеля в Отечественную войну 1812 года». Знамя было вручено донцам, будущим власовцам, в ходе еще не оконченной войны против наполеоновской Франции – в октябре 1813 года.

…Итоги последней операции Отечественной войны 1812 года при участии летучего казачьего корпуса генерала от кавалерии графа М. И. Платова были таковы. За время 4-дневного преследования неприятеля от Вильно до Ковно, в бою 2 декабря на левом (прусском) берегу Немана было пленено до пяти тысяч человек и взято 21 орудие. Атаман Платов писал 3 декабря в донесении главнокомандующему: «С нашей стороны урон не велик, и ему в войске Донском ведется домашний счет…»

Победители при занятии Ковно помогли жителям в тушении пожаров. В городе нашлись нетронутые мародерами большие запасы тыловых магазинов наполеоновской армии. Было найдено до 30 тысяч не бывших еще в употреблении новых ружей со штыками, такое же число ружей сожженных, 779 ящиков с пушечными зарядами, 528 ящиков и 1384 бочонка с ружейными патронами, 1540 пушечных зарядов, хранившихся не в таре, и значительное количество муки.

Сам генерал от кавалерии граф М. И. Платов прибыл в Ковно с места боя на берегах Немана 3 декабря в восемь часов утра. Горожане и жители близлежащих селений приветствовали «вихрь»-атамана и его донцов «с распущенными регалиями и радостными восклицаниями. В искренности чувств их нельзя было сомневаться, ибо в 5-месячное пленение, несчастные жители Ковно и окрестных сел изнемогали под бременем войны и буйства своих мнимых избавителей».

По приказанию Платова его полки выстроились на городской площади. Был выслушан благодарственный молебен с коленопреклонением и пушечной пальбой. Участники этой торжественной церемонии трижды прокричали «ура!» сперва государю императору Александру I, затем полководцу М. И. Голенищеву-Кутузову, князю Смоленскому.

Так на западной государственной границе для казачьих войск кутузовской армии закончилось полуторамесячное преследование Великой армии императора французов. На этом военном пути они не знали ни дня отдыха и не получали продовольствия и фуража, которое должны были находить сами для себя и для своих коней.

Финал Отечественной войны 1812 года на берегах пограничного Немана и участие в нем казаков изложены в трудах многих отечественных историков и мемуаристов. Так, А. А. Гордеев описывает действия конных бойцов атамана Матвея Платова в день 2 декабря предельно кратко:

«…(Маршал) Мюрат решил оставить Ковно и переправиться в Тильзит, чтобы соединиться с отступавшими от Риги войсками (маршала) Макдональда.

При выступлении его частей из Ковно появились казаки, отходившие части были атакованы и казаками были захвачены обозы и много армейских ценностей и пленных.

По прибытии в Кенигсберг в составе императорской гвардии оказалось из старой – 1471, а из молодой – никого…»

…Для истории сохранился такой интересный документ, как письмо генерала от кавалерии графа М. И. Платова управляющему Военным министерством генерал-лейтенанту князю А. И. Горчакову 1-му, датированное 8 декабря и отправленное из Ковно. Матвей Иванович рассказывал в нем о своем боевом пути в кампании 1812 года:

«На тысячеверстном расстоянии от Малоярославца до Немана и за Неманом лежат дерзкие французы, мало сказать на каждой версте, но на каждом шагу, как стервы.

Да познает Европа и целый свет, с каким ревностнейшим и верноподданническим усердием к Всемилостивейшему Государю Императору и любезнейшему Отечеству действовало войско Донское. Остатки европейцев, которые были в нечестивой армии коварного и злого неприятеля, возвестят соотчичам своим, каково ходить на Русь, больно и дерзостно задевать Россию.

Познают и донских казаков, да и все пленные, коих у нас в России, по моему исчислению, более 50.000 от меня доставлявшихся, подтвердят: кто поражал их нещадно, кто не давал спать и наималейшего роздыху, кто не допущал их фуражировать от дороги ни на сто сажен, и кто взял у них при сражениях, кроме Красненского, где я не был, более 500 пушек.

Богомерзкий их грабеж церковной святыни не досталось им увезти с собою весь, разве малое число, бывшее при остатках бежавшей и расстроенной злодейской его гвардии, а вся добыча их досталась большей частию в руки победителей…»

…В день взятия города Ковно, 2 декабря, платовские казаки удачно форсировали реку Неман и перенесли боевые действия русской армии на территорию Восточной Пруссии. Император Александр I не раз высказывал монаршье «благоволение» казачьему полководцу с берегов Дона. В личной переписке венценосца за 1812 год о действиях казаков упоминается многократно.