Влюбленная женщина и школьная начальница воевали в ней весь путь до нужного дома по Керзон-стрит. За два квартала до места назначения Марша увидела поразительное зрелище — над крышами домов вставала луна.

И влюбленная женщина победила. Когда на Лондон спустилась ночная тьма, ей невольно припомнилась страстная мольба Джульетты:

— Вы здесь, — сказал Дункан, стоя в дверях дома, как будто появление Марши было ответом на его мольбу, и быстро увлек ее внутрь дома.

Марша сбросила с головы капюшон. Дункан начал ее целовать прежде, чем она успела сказать хоть слово.

У Марши было такое чувство, будто она вернулась домой. Он обнял ее, и она поняла, что может наконец забыть тревоги и сомнения, которые цепко держали ее эти десять дней. Она изголодалась по Дункану. Боже, как она по нему изголодалась!

Отстранившись, Дункан взглянул на нее.

— Я тосковал без вас.

— И я без вас, — прошептала она.

Они улыбнулись друг другу, и Марша поняла — его переполняет головокружительное счастье, точно так же, как и ее саму.

Они были парой. Воистину дополняли друг друга.

— У меня здесь проверенная супружеская чета, — сказал он. — Он мастер на все руки, а заодно служит дворецким и лакеем. Она убирает и готовит. Я просил их приготовить нам совсем простой обед, и они уже накрыли на стол в гостиной, перед камином. — Он погладил ее плечи сквозь ткань плаща. — Они живут в пристройке и заверили меня, что не нарушат нашего уединения, поэтому вам совершенно не из-за чего беспокоиться.

Не из-за чего? А как же ее желание трогать его? Забыться в его объятиях? Отбросить правила, которым она неотступно следовала с тех самых пор, как допустила промашку с Финном?

— Звучит заманчиво, — сказала она.

Действительно, заманчиво. Сегодня она не будет директрисой. Сегодня она просто будет собой.

Она позволила Дункану снять с нее плащ и повесить его на крючок.

— Я еще не видел вас такой красивой, — тихо сказал он и снова ее поцеловал. Это был жаркий, требовательный поцелуй.

Она ответила с неменьшей страстью. Ее кожа горела там, где ее касались пальцы Дункана. Наконец пришло время перевести дух, и он проводил Маршу в гостиную так бережно, будто она была фарфоровой статуэткой. Она была удивлена и тронута его заботой, ясно читая в его взгляде, что он искренне надеялся доставить ей удовольствие.

На столике перед камином была приготовлена совсем простая трапеза: жареный цыпленок, свежевыпеченный хлеб, сыр, виноград и бутылка красного вина. К столику были придвинуты два уютных кресла. Все было обставлено с любовью и вниманием — для них двоих, для любовников.

Они ели и разговаривали о всяких пустяках, а Марша заодно услаждала и зрение, и слух — ведь она могла видеть и слышать Дункана. Еще бы уловить аромат лимона и пряностей, что витал в его дыхании. Но тут уж придется ждать следующего поцелуя, только когда же это будет? Она надеялась, что скоро.

Марша сделала глоток вина — пила уже второй бокал, и густая терпкая жидкость проложила огненную дорожку вниз по ее горлу.

Он тихо засмеялся.

— Вас, кажется, увлекла какая-то мысль. Вы о чем-то задумались?

— О вас, — просто ответила она. Вино помогло ей выражаться свободнее, чем обычно.

В его глазах пылал огонь, от которого сильнее забилось ее сердце.

— Я польщен. — Он улыбнулся уголком губ. — Расскажите, почему держали меня на расстоянии эти десять дней. Из-за того, что Финн появлялся на каждой вечеринке? Или потому, что мне не давала проходу леди Эннис? В чем причина?

Она отставила свой бокал. Как ему сказать? Однако сделать это необходимо.

— Лизандра сказала — я снова смогу занять пост директрисы в Оук-Холле при условии, что буду держаться подальше от вас. Она хочет вас заполучить!

В глазах Дункана она увидела удивление, затем гнев, хотя он очень старался казаться невозмутимым.

— Это было на ярмарке на Ридер-стрит, — продолжала Марша. — Лизандра попросила меня сесть к ней в карету, помочь развязать узел ридикюля. Разумеется, она придумала этот узел, чтобы сделать мне предложение, которое, с моей точки зрения, не что иное, как подкуп.

— Она не отличается порядочностью.

— Да, она такая, — согласилась Марша. — Мне пришлось держаться подальше от вас, потому что я раздумывала, что же мне делать. Вот почему я сажала Джо к себе в карету так, чтобы никто не видел. Если бы она узнала, что мы с вами виделись.