– Какая ерунда! – Юлия с облегчением рассмеялась. – У нас с тобой другая проблема…

– Какая?

Снова ей показалось, что Алекс смутился.

– У нас неприятности: Марик, оказывается, наломал дров. Он приходил, хотел поговорить со мной, но не посмел. Ирка говорит, дело совсем плохо. Нужно спасать.

Алекс молчал, не глядя на Юлию. Потом спросил:

– Кофе будешь?

– Посмотри на меня, – попросила Юлия. – Ты понимаешь, о чем я? Смотри мне в глаза! Какой кофе?

– Нет! – Алекс заставил себя заглянуть ей в глаза. – Я не могу! Это твое дело, я не могу и не хочу… Я не имею права вмешиваться!

– А если я попрошу?

– Не могу. Ну, как ты не понимаешь… Не могу и не хочу!

– Я все понимаю, Саша. Но, боюсь, у нас нет выхода. – Она сказала «у нас», впервые объединив их обоих в одно целое. – И если хоть что-то можно еще спасти… У тебя есть знакомый юрист? Я сделаю тебя совладельцем. Я в тебя верю.

Юлия говорила, чувствуя себя актрисой, играющей беспомощную и слабую женщину, в чьих руках судьба семейного предприятия. Ситуация до такой степени отдавала мелодрамой, что Юлия с трудом подавляла в себе желание рассмеяться. О чем, собственно, речь? Алекс – молодой муж немолодой богатой женщины. Марик несостоятелен. По законам жанра Алекс должен спасти ее от разорения.

– Алекс, – сказала она, – будь проще! – И, давая понять, что разговор закончен, потребовала: – А мой кофе?

Они встретились с Иркой на площади около книжного магазина.

– Ой, совсем забыла! – спохватилась Юлия, увидев добродеевскую книгу в витрине под красочным плакатом «Книги наших земляков», выполненным старославянской вязью. Вернее, книг было много, целый ряд чистеньких, нарядных, одинаковых, как близнецы, десятка два, а то и три. На обложке были изображены беспорядочно страницы с текстами, наползавшие друг на друга. Можно было разобрать отдельные слова и целые фразы. «Патриотизм» пересекался с «отечеством», а «година опасности» с «лунным грунтом». Тексты, видимо, представляли собой выдержки из добродеевских статей. Смотрелось живо, и любопытство разгоралось – хотелось открыть книжку и посмотреть, как она устроена внутри, а также поискать тексты, помещенные на обложке.

– Алеша мне оставил две книги!

– Зачем тебе две?

– Не знаю, он сказал – две.

Они сунулись было в магазин, но дверь была заперта по случаю перерыва на обед.

– Пусть нам будет хуже! – сказала Ирка. – Ты как? – она испытующе вглядывалась в лицо Юлии.

– Хорошо.

– А что врач сказал?

– Ничего. Предложил обследоваться в стационаре.

– А ты?

– А я – отказалась!

– Почему?

– Потому! Мне уже хорошо.

– Из-за Женьки?

Юлия не ответила. Да и что было отвечать? Ирка сама все знает. Юлия никогда не пойдет в больницу, где умер Женька. И ни в какую другую. Они бесцельно брели вдоль улицы. Было холодно, но не по-зимнему еще, а по-осеннему. Ночью шел снег. К утру он растаял. Под ногами хлюпало. Иногда начинал накрапывать мелкий дождь, тоже осенний, который осень напоследок вытряхивала из своих кладовых, неохотно уступая зиме. В такую погоду хорошо болеть, лежать в постели с горлом, повязанным старым мохеровым шарфом, пить горячий чай с малиной и читать детективный роман.

Они поравнялись с высокой красной дверью, обитой по периметру золотыми гвоздиками. Из витрины на них смотрел громадный дракон в горящей красно-золотой чешуе, с выпученными глазами и страшными клыками, с торчащими собачьими ушами, гребнями и наростами на всех частях извивающегося тела, украшенный цветочными гирляндами – совсем нестрашный, даже добродушный. Выражение его морды говорило: я хороший, просто у меня служба такая. Это был китайский ресторан «Золотой дракон».

Они вошли. В фойе висели гирлянды разноцветных фонариков; гигантский плоский аквариум, в котором плавали, разевая рты, золотые рыбы размером со среднего карпа, отделял фойе от зала. Навстречу им спешил, улыбаясь во весь рот, приветливый азиат в смокинге. Любезно кланяясь и повторяя: «Добро пожаловать!», он проводил их в зал и передал из рук в руки рослому красивому официанту, тоже в смокинге. Красавец усадил их за столик, отодвинув кресла, протянул тяжелые, красные с золотом, папки меню.

– Бывший дипломат, – шепнула Ирка Юлии. – У них здесь обалденные мужики.

– А еда? – спросила Юлия, которая была здесь впервые. Ресторан открылся совсем недавно.

– Мне нравится. Полно экзотики. Свинина в ананасах и апельсиновом соусе с чесноком! Нарочно не придумаешь, но вкусно!

– А Марику? – спросила Юлия.

– Марику? – удивилась Ирка. – Не знаю. Я была здесь без Марика.

– А с кем? – спросила Юлия, ожидая, что Ирка выложит все подробности, но Ирка рассеянно отозвалась:

– С кем? Ни с кем. Одна. Шла мимо и зашла.

– Ну и не говори! – хмыкнула Юлия.

– Нет, правда. Настроение было паршивое после разговора с Мариком… Нет, Юль, ты скажи, почему мне так не везет в личной жизни, а? – Она смотрела на Юлию, и лицо ее было сумрачным.

– Ирина, что с тобой?

– Надоело все! Марик надоел. Жизнь моя надоела пропащая. Марик – дурак. Я все чаще думаю, неужели Марик – все, чего я достойна?

– Я поговорила с Алексом, – сказала Юлия.

– И..?

– Он отказался.

– И что теперь? – Ирка, казалось, растерялась. – Что будет… с Мариком?

– Я пошутила, – поспешно сказала Юлия, чувствуя себя довольно глупо – столько неподдельной тревоги было в Иркином голосе. – Он согласился. Не сразу, правда. Я поговорю с Мариком, а потом мы все вместе встретимся с адвокатом, подпишем, что нужно и… Все будет в порядке! – она погладила Ирку по плечу.

Юлия старалась не думать о Марике. Она предвидела его скорую обиду, свою неловкость, паузы, которые неминуемо возникнут в разговоре. Марик, конечно, будет обижен – как же, полтора года он сражался с ветряными мельницами за честь прекрасной дамы и в результате должен уступить какому-то выскочке только потому, что тот спит с женой бывшего хозяина! Провалил две сделки? Во-первых, он сам собирался рассказать ей об этом, да все момента подходящего не было, во-вторых – это бизнес, сегодня ты кинул, завтра тебя, и наоборот. Ничего страшного. У фирмы солидная репутация, деловые партнеры в Европе и Азии… «Прорвемся!» – скажет Марик свое любимое словцо. Женька тоже говорил «прорвемся». Юлия вздохнула.