Он сделал насмешливый жест над столом в сторону стеклянных глаз на лице Джанды.

– Именно так. Но он будет все знать, каждым нервом ощущать все, что случится с ним. Можешь быть в этом уверен.

Она рассчитывала на это и планировала, что подобное случится, но теперь почувствовала, будто выдохнула дьявольский воздух. Она опасалась обморока, и в то же время желала, чтобы он случился.

– Наш гость в своем костюме доставлен. – Микал бросил взгляды по сторонам стола. – Кто первым его развеселит?

С близлежащих кресел раздались рукоплескания.

– Джеми известен своей изобретательностью, – приятным тоном сказал Микал. – Я настаиваю, чтобы ты смотрела на это. Выше нос!

Филипп Ногара, по другую сторону от Микала, потерял свое безразличие. Словно он был вынужден наблюдать поневоле. Но в нем было заметно возрастающее ожидание, переборовшее отвращение.

Джеми подошел, хихикая, сжимая маленький, украшенный драгоценностями, нож.

– Не глаза, – предупредил Микал. – Я хотел бы, чтобы он кое-что увидел позднее.

– О, конечно, – подобострастно сказал Джеми. Он сдвинул рогатый шлем набекрень и стремительно ухватился за лицо Джанды пальцами. – Начнем со щеки. С кусочка кожи.

Прикосновение лезвием Джеми было достаточно мягким, но для мертвой плоти все же слишком сильным. От первого же прикосновения вся безжизненная маска опала красным и мокрым месивом, перед внимательными глазами присутствующих. И стальной череп берсеркера ухмыльнулся.

У Люсинды успела увидеть, как тело Джеми было отброшено через Зал стальной рукой, прежде чем люди, державшие ее, лишились своих жизней, а она нырнула под стол.

Наступил форменный бедлам, и в следующее мгновение стол разлетелся вдребезги от мощного удара берсеркера. Машина, обнаружив, что ее разоблачили, изменила свой начальный план просто уйти с доказательствами смерти Карлсена. Она вернулась к главной цели древнего берсеркера – обычному убийству. Двигаясь через Зал, приземистая и невероятно подвижная, она скашивала на своем пути руками, как косами, все подряд, сама Смерть, пожинающая кричащую толпу в кровавом успокоении.

У главного входа завывающие люди, обезумев, отталкивали друг друга у двери, а убийца работал среди них, методично калеча и убивая. Затем он снова вернулся в зал. Приблизившись к Люсинде, сидевшей под столом, машина заколебалась, узнав в ней партнера по своей основной функции, и к счастью девушки через мгновение нашла другую цель.

Это был Ногара. Его сломанная правая рука бессильно свисала. Он пришел с тяжелым ручным автоматом и открыл огонь с левой руки, когда машина оказалась напротив него. Разрывы расшвыряли тела друзей Ногары и мебель, но лишь слегка задели быстро перемещающегося противника.

Наконец, один заряд попал в цель. Машина рухнула, но в своем стремительном движении сшибла Ногару на пол.

На мгновение неестественная тишина повисла в Большом Зале, разгромленном, словно здесь разорвалась бомба. Люсинда встала. Повсюду слышались стоны, возгласы, но никто больше не поднялся.

В изумлении она прошла среди разгрома, устроенного машиной-убийцей, и ощутила только оцепенение, поглядев на ошметки одежды и плоти, которые все еще облепляли металлический остов. Теперь, мысленно, она видела лицо брата, каким оно было когда-то, – волевым и улыбающимся.

Сейчас здесь оставалось еще нечто больше, чем просто мертвец, если только можно было дать название этому. Конечно, космонавты, заложники берсеркера – вполне неплохие люди. Она могла дать за них в обмен тело Карлсена.

Обслуживающие машины выстроились вдоль стены с самым паническим видом, на какой только были способны. Они ненадолго задержали Люсинду, и она уже собиралась открыть тяжелый гроб, когда слабый голос из Зала остановил ее. Ногара сидел у разломанного стола.

Он снова прохрипел:

– …живой.

– Что?

– Йохан живой. Здоровый. Видишь? Это – морозильник.

– Но все мы говорили берсеркеру, что он мертв.

Она вдруг остро ощутила собственную глупость, испытав одно потрясение сразу после другого. Впервые она взглянула в лицо Карлсену, и долгие секунды прошли, прежде чем она смогла остановить слезы.

– Там заложники. Им нужно его тело.

– Нет. – Ногара покачал головой. – Теперь я понимаю. Но нет. Живым я его берсеркерам не отдам.

Грубое могущество воли не покинуло его. Оружие он опустил, но его внутренняя сила держала Люсинду на месте. Теперь в ней не было ненависти.

Она выразила протест:

– Там осталось семь человек.

– Берсеркеры отличаются от людей еще и тем, – Ногара болезненно стиснул зубы, – что никогда не дают пленникам свободы. Здесь… ключ…

Он достал его из внутреннего кармана своего мундира.