Оставляя впредь изложеніе последуюіцаго развиты военных носеленій, считаю не излишним объяснись, почему было предпринято и упорно продолжаемо учрежденіе, не обещавшее успеха въсамом начале своем и имевшее столь бедственные результаты? Выше уже сказано, какою целыо руководились и сам Император Александр, и исполнитель его намереній, граф Аракчеев. Положеніе русскаго солдата, этого превосходная существа, ежеминутно готоваго, по приказанію начальника, идти в огонь и в воду, выносившаго в теченіи двадцати пяти лет всевозможные труды и лишенія, и не редко безпріютнаго в преклонной старости — положеніе его в то время было горестно. Говорят, будтобы Император Александр, в битве под Лейпцигом, смотря на своих гренадер, весело идущих, после ночи проведенной под голым небом, на штурм Ауэнгейма, сказал: „О как желал-бы я доставить покой этим славным людям!“ Но этому желанію, достойному всегда готовой к добру души Александра, не суждено было исполниться. Военныя поселенія, предпринятый наскоро, с горячешною деятельностыо, не могли быть прочны и были уничтожены, не оставя по себе никаких следов, кроме страшных преданій в народе и нескольких кровавых страниц в Исторіи. Того-ли ожидал благодушный Государь? Того-ли ожидал и Аракчеев? Бри всей суровости своей, при всей жесткости своего сердца, Аракчеев, устроиваи военныя поселенія, надеялся улучшить судьбу солдат, доставя им прочную оседлость и пріют в старости; он надеялся также преодол еть отвраіценіе крестьян к измененію их быта, и думал осчастливить их, переселив из курных, грязных изб в светлые, чистые до.мы, заботясь о хозяйстве и здоровье их. И действительно — там, где прежде пролегали необозримые леса и болота, возникли выстроенныя по плану селенія с красивыми домами. Но чего они стоили? В 1818 году, на работах в округах военнаго поселенія 1-й гренадерской дивизіи было двенадцать баталіонов, а в следующем году — 24 баталіона и 6 артиллерійских рот. Эти войска занимались: расчисткою и планировкою месть, нааначенных для баталіонных штабов и поселенпыхъ рот; деланіем кирпича; выгрузкою матеріалов подвозимых водою и постройкою различных зданій. Не имея удобных помещеній, солдаты с ранней весны до зимы жили в землянках. Крестьяне ближайших к поселенію деревень высылались летом, с топорами и лопатами, для исправленія дорог ведуіцих в места ворннаго поселенія; те-же из них, которые сами были обращены в военные поселяне, подверглись всем требованіям наистрожайшей военной дисциплины. Напрасно граф Аракчеев полагал, что они будут довольны переменою своего состоянія: их прежнія дымныя избы доставляли удобное пристанище, в котором каждый из них, ьозвратясь с работы, находил теплый пріют и возможность просушить измокшую одежду свою; напротивътого, новые дома, раскрашенные тщательно, но построенные на скорую руку из сыраго дерева, были холодны; педантическая опрятность, требуемая от военных поселян, весьма стеснительная, подвергала их частым взысканіям, для избежанія коих они употребляли последнія сиои крохи на краску домов, поправку полов, дверей и заборов, и проч. Лучина для освещенія, добываемая даром, была заменена свечами и маелом, которыя приходилось покупать, отказывая себе в более необходимых нотребностях. Хлеб, домашній скот, каждая курица, каждый улей пчел, были на счету, и хозяева их отвечали в сбереженіи своей собственности, не смея пользоваться ею без воли начальства. Когда-же ожидали в поселеніи какоголибо знатнаго посетителя, тогда отдавалось приказаніе—готовить обед из всего, что было лучшаго в доме, и почетные гости наперерыв восхищались, и красивою постройкою, и сытною смотровою пищею воинов-поселян, не зная того, что все виденное ими в поселеніи было изящною декораціей н не заключало в себе ничего существенная, ничего прочнаго. Быть-может нигде так резко не проявлялась вся суетность реформ несообразных с духом и обычаями народа. Приводя их в исполненіе с сердцем несогретым любовью к человечеству, Аракчеев сеял на камне, и от посеяннаго им не осталось ничего, кроме укора несчастных жертв грозной „Аракчеевщины".

В государственно - экономическом отношеніи, военныя поселенія были вредны. Устройство их стоило весьма дорого, требовало болыпаго ремонта и далеко не вознаграждало издержанных сумм продовольствіем от земли военнаго поселенія. В политическом отношеніи, военныя поселенія, образуя особую касту, чужлую всему прочему населенію ймиеріи, угрожали Россіи такими-же волненіями и опасностями, какія были последствіем поселенія легіонов в пограничных областях древняго Рима. При настоящем строе государств Европы, каждый грнжданин обязан, по призыву правительства, принимать участіе в общей заіците, и по тому военныя поселенія, полагая резкую черту между воинами и мирными гражданами, не умножали, а ограничивали тесным кругом силу государства. В последствіи, неудобства военных носеленій очевидно были доказаны на самом опьгге, но этот опыт стоил дорого.

(1818 г ).

21-го февраля (5-го марта) 1818 года, рано утром, Император Александр выехал из Москвы в Варшаву, для присутствія на тамошнем сейме.

Последній день пяти-месячнаго пребыванія Государя в Москве, 20-е февраля ст. ст. ознаменовался открытіем на Красной площади памятника „гражданину Минину и князю Пожарскому". В 11 часов, Император, сопровождаемый многочисленною свитою, выехал из ь Кремля чрез Никольскія ворота, при звуках военной музыки и радостных восклицаніях войск, встретил обеих Императриц, при выезде их в парадной карете из Сиасских ворот, и вмесге с ними приблизился к памятнику. Завеса упала, и лики доблес гных мужей давно минув лей эвохи явились взорам людей 1812 года, деливших с Александром - и тревоги душевныя, и восторг торжеств его. В тот-же день, вечером, в доме Благороднаго Собравія, дана в пользу инвалидов ораторія: „Минин и Пожарскій", или „Освобожденіе Москвы". Так, в одно и тоже время, слились нераздельно чувства уваженія к славным предкам' и благодарности к немеиее славным нотомкам ( ‘).

В награду ректора Академіи Художеств, статскаго советника Мартоса, за труды при сооруженіи памятника Минину и Пожарскому, он был пожалован в следующій чин, с производством пенсіи в 4,000 рублей, и с распространеніем последней милости, в случае его смерти, и на жену его (2).

1 (13) марта, Государь прибыль в Варшаву. В числе состоявших при нем лиц находился и Каиодистріа. Еще в Москве, Государь занимался с ним устройством Вессарабіи. В одно из этих совещаній, Император Александр предупредил графа, что намерен взять его с собою в Польшу, на открытіе перваго конституціоннаго сейма. Тогда-же Государь вручил ему несколько речей, произнесенных на сейме Королем Саксонским, в то время, когда он еще владел герцогством варшавским. „Изучите ихъ—сказал Государь.—А потом займитесь моею. Вот моя идея“. За тем, Император разрешил графу Каподистріа делать всевозможныя возраженія и представить свои замечанія на счет двух предметов, кои, по его мненію, представляли весьма важныя неудобства, именно: по поводу предположеннаго Государем сравненія между Польшею и Россіею, и касательно обеіцанія присоединить к Царству Польскому западныя губерніи, уже вошедшія в состав Имперіи. Император Александр не был одна колее доволен замечаніями своего министра. „Об этом будет время подумать и после, сказал он. — Напишите проект речи по вашим мыслям. а потом — увидимъ“. Несколько дней спустя, когда Каподнстріа

24

представил проект, Государь оставил его у себя, сказав: „мы поговорим о том в Варшаве“, что, другими словами, значило: „Я недоволен проектомъ“.

По прибытіи в Варшаву, Император несколько раз занимался с графом Каподистріа, не упоминая о своей речи, и только лишь за два дня до открыт сейма сказал: „Вот моя речь“. За тем, прочтя в слух написанную им собственноручно карандатнем записку и вручив ее графу, прибавил: „Даю вам полное право расположить фразы согласно с грамматикою, разставить точки и запятыя, но не допущу никаких других измененій". Каподистріа, исполняя Высочайшую волю, сделал требуемыя нсправленія, и тогда-же написал другой проект, в коем, оставя часть составленнаго Государем, исключил, либо изменил все то, что. по его мненію, могло возбудить в Россіи и в западных губерніях понятія несообразныя с пользами правительства, и на другой день поднесь Императору оба проекта. Государь, прочтя их и помолчав с минуту, сказал графу: „Вы все-таки остаетесь при своем. Это слишком настойчиво. Напрасно вы приняли на себя такой труд; благодарю вас, но предпочитаю СВОЙ проект вашему“. (Vous ne d'emordez pas. C’est plus que de la pers'ev'erance. Je suis f^ach'e de la peine que vous vous ^etes donn'ee. Je vous en remercie, mais je pr'ef`ere ma r'edaction `a la votre). Каподистріа умолял Государя выслушать его еще раз и объяснил причины, побуждавшія его к такой докучливости. „Все это хорошо, прекрасно—отвечал Александр — но я не изменяю своего убежденія. Впрочем, подумаю до завтра—нельзяли из этих двух проектов составить третьяго. Я пришлю за вами44. И действительно, вечером. Государь, при-звав к себе графа, вручить ему—как выразился самъ—свой ultimatum. „Прикажите вашему Миллеру— сказал онъ—вереписать мою записку на-бело покрупнее. Это—речь которую прочту завтра". Император Александр заменил несколько своих фраз другими из вроекта графа Каподистріа, но сущность оставил прежнюю, и в таком смысле была Произнесена им речь на первом сейме в Царстве Польском^3).

15 (27) марта, воследовало торжественное открьттіе сейма. В числе депутатов находился избранный представителем от граждан варшавскаго предместья Праги, Великій Енязь Константин Павлович. По занятіи мест членами обеих палат в зале сената, доведено было о том до сведенія Императора особою депутаціей. У дверей залы, Государь был встречен президентом и секретарем сената, и взойдя на трон, по правую сторону коего находились министры и члены государственнаго совета, а по левую и позади — свита и вридворные чины, произнес на французском языке, следующую речь, которая потом была прочтена государственным секретарем в польском переводе:

„Представители Царства Польскаго! Ваши надежды и Мои желанія совершаются. Народ, который вы вредставлять призваны, наконец получил собственное бытіе, обезпеченное созревшими и временем освященными уставами. Только лишь искреннее забвеніе прошедшаго может произвести ваше возрожденіе. Оно непреложно решено было в Моих мыслях, как только Я мог надеяться на средства к его исполненію.

„Ревнуя к пользам моего отечества, Я домогался, чтобы оно пріобрело еще новую славу. И дествительно—Россія, после бедственной войны, воз-

21*

дав, по ученію христіянской нравственности, добром за зло, простирала вам братскія объятія, и из всех выгод, даруемых ей победою, предпочла единственно честь — возстановить храбрый и достойный народ. Содействуя тому, Я следовал собственному убежденію, коему сильно помогали событія. Я исполнил долг, предписанный лишь одним этим внушеніем, тем паче драгоценный Моему сердцу.

„Устройство, уже существовавшее в вашем крае, дозволило мне ввести немедленно то, которое Я даровал вам, руководясь правилами свободных учрежденій, непрестававгаих быть предметом Моих забот, и которых благодетельное вліяніе надеюсь Я, с помощью Божіей, распространить на все страны, Провиденіем попеченію Моему вверенный. Таким образов вы Мне подали средство явить Моему отечеству то, что уже издавна Я ему готовлю, и чемь оно возпользуется, как только начала столь важнаго дела достигнуть надлежащей зрелости.