На татарском язьтке 2,000 евангелій и 2,000 псалм. „ калмыцком ,, 2,000 „

Со времени учреждепія общества, в продолженіи четырех лет, было изготовлено и печаталось 43 изданія, на 17-ти разных языках, в числе 196,000 экземпляров. Изготовлялись стереотипныя изданія на польском, немецком, эстском, латышском и дерптском языках. Сверх того, переводилось Священное Писаніе на русскій, татарскій и корельскій языки, и пріискивались способы к переводу его на турецко-армянскій и моііголо-бурятскій языки (2ь).

Исправляющій должность министра народнаго просвещенія и духовных дел, князь А. Н. Голицын принимал живое участіе в преуспелніи Русскаго библейскаго общества и неусыпно заботился о разсылке книг Свящ. Писанія во все концы Россіи. Кі, сожаленію, при этом было упущено из вида, что толковое чтеніе Божественных книг могло быть распространено в народе не прежде как по изученіи грамоты, и чго суммы, издерживаемыя с целью озаренія светом евангельскаго учевія Татар и Бурят, могли быть употреблены с большею пользою на учрежденіе русских народных школ, в коих мы терпели крайній недостаток. Князь Голицын, отличавшійся высокими качествами ума и сердца, но не развившій их самообразованіем, был набожен искренно, а не по разсчету, как многіе другіе, вторившіе религіозному иастроенію Императора Александра. Занимая должность, требовавшую основательна го познанія догматов различных вероисповеданій, Голицыне думал вознаградить недостаток этих положительных сведеній терпимостью, доходившею до равнодушія, и даже сделался — если можно так выразиться — космоиолитом в религіи. От мистицизма на словах, бывшаго тогда в большом ходу и усвоеннаго князем ь со всею горячностью прозелита, оставалось недалеко до суеверія. Но в Испаніи и других католических странах, вліятельные суеверы жгли несчастных отступников от господствующей церкви; напротив того, князь Голицын, посещая молельни разных раскольничьих сект, сделался их покровитслем, и даже для богослуженія одной из них вьтнросил помещеніе в Зимчем ;-.ворце. Эта секта, сходная с г» квако-рами, как честностью и готовностью делать добро, так и своими странностями, называлась ТатариноНикитовскою, по имени главных своих адептов. Наши русскіе квакеры собирались в положенные на то дни, в особом наряде, похожем на саваны, с белыми колпаками. Верховная жрица, госпожа Татаринова садилась в кресла посреди залы; мущины размещались вдоль степ, а женщины становились перед жрицею, в олшданіи от нея знака, и как только она подавала его, женщины начинали вертеться, а мущины иеть; сперва круженье происходило довольно тихо, но потом постепенно ускорялось, по мере чего поющіе возвышали голос и 'также принимали участіе в вертеніи до совершенной потери сил. За тем, из среды их выходили вдохновенные до изступленія, кому вздумалось, иногда мулгик, или простая девка, и болтали всякой вздор, a прочіе слушали их внимательно, стараясь уловить какой-либо смысл в этой импровизаціи. В заклточеніе беседы, вся братія, едва, передвигая ноги, снешила к трапезе, которую нередко посещал сам миниетр духовных дел. Главными членами общества были директор департамента народнаго просвещенія Понов и илемянник бывшаго пензенскаго губернатора Татаринова, Пилецкій. Василій Михайлович Попов, был смирный, кроткій человек, но изувер, в полном смысле этого слова, котораго, именем веры, можно было подвигнуть на всякое злодеяніе; а Мартын Пилецкій, чудак, прозванный Мартыном Задекои, пользовался особенным покровительством вліятельных лиц и жил во дворце. Юродства Татаринской и других сект были безвредны, но возбуждали сомненіе многих. Так, между прочими, тайный советник Милорадович безпокоился о сыне своем, бывшем въ религіозной общине госпожи Татариновой. Император Александр, узнав о том, собственноручно писал ему: (26).

„Григорій Петрович! Принимая участіе во всем, что касается до вашего дома, я хочу успокоить вас на счет сына вашего Александра, служащаго лейбъгвардіи в Семеновском полку. Он отличный офицер по ровности своей к службе и по нравственности. Я старался проникнуть его связи и, по достоверным сведеніям, нашел, что тут ничего такого нет, чтобы отводило от религіи; напротив, он сделался еще более привязанным к церкви и исправным в своей должности.

„По сему заключаю, что связи его не могут быть вредны.

„По моим правилам, хотя и не стесшио я ничьей совести, но с другой стороны не терпел-бгл, еслибы открылось что-либо против церкви или гражданскаго порядка.

„Надеясь, что сіи строки вас успокоют, пребываю вам благосклонный.

„Александр."

В русской литературе мистическое направленіе отозвалось возобновленіем журнала „Оіонскій Вестник", который издавался Александром Федор. Лабзиным в 180б-м году, с генваря но сентябрь, и прекратился по выходе 9-й книжки — „по обстоятельствам немаловажным и независящим от воли издателя." В 1817 году, когда сам Император Александр показывал большую наклонность к мистицизму, когда опять были в ходу забытыя на время масонскія ложи и когда библейскія общества пользовались особенными милостями правительства, Государю было угодно, чтобы снова издавался „Сіонскій Вестник". По всей вероятности, вниманіе Им-

22*

ператора Александра на сей предмета было обращено переводом Лабзина штиллинговых сочиненій для народнаго наставленія. 1816 года, декабря 12-го, Лабзин был пожалован кавалером ордена Св. Владиміра 2-й степени—„за изданіе на отечественном языке духовных книг". Исполняя волю Государя, Лабзин стал опять издавать, с апреля 1817 года „Сіонскій Вестник", с носвяіценіем „Господу I исусу Христу". В числе ПОДПИСЧИКОВ!» журнала, которое, благодаря современному духу общества, было весьма значительно, находились члены императорской фамиліи; его читали на всем пространств!; Россіи. В 1818 году, Сіонскій Вестник иродолжал выходить безостановочно, в том-же виде как и прежде, но без прежняго посвященія. Впрочем — благосклонность к нему публики продолжалась недолго: издатель стал жаловаться на холодность многих к его журналу. „Причина сей холоднозти не новая — писал он.—Есть причины гораздо важнейшія, которыя должеиствовали-бы побудить меня оставить сіи труды и дать успокоиться угнетенному и часто изнемогающему под тяжестью неблогопріятствующих случаев моему духу; но я ожидаю других охотников, которые захотели-бы вступить на сіе поприще, и тогда я тотчас и с удовольствіем оставлю им поле ра тное". Гюньскою книжкою 1818 года окончилось изданіе „Сіонскаго Вестника". В последствіи, когда министром народнаго просвещенія был Шишков, этот журнал, вместе с другими книгами, в том-же духе, подвергся строжайшему запрещенію, и все книги, изданные Лабзиным, были запечатаны в петербургском книжном магазине Глазунова. Сам Лабзин, человек весьма кроткій, возбудил против себя неудовольствіе правительства по следующему случаю. В 1822 году, когда Академія художеств, которой он был вице-президентом, готовилась к годичному собранію, съехались частным образом на совещаніе об избраніи ночетных членов: президент Академіи Оленин, Лабзин и еще один из членов. Президент предложил в почетные члены троих: Кочубея, Аракчеева и Гурьева. В ответ Оленину, Лабзин выразил мненіе, что „он этих людей незнает и достоинства их ему неизвестны", а о графе Кочубее отозвался, что „он и двух копеек не стоить", и что „он человек наі дутый и ничего незначущій". После довольно нродольжительнаго спора, Оленин наконец заметиль, что Гурьев близок к Государю. На это Лабзин, уже несколько разгорячась возраженіями Оленина, сказал: „А! Если так, то я, вместо Гурьева, указку вам человека, который еще ближе к Государю."— „Кто это?" — спросил Оленин. „Илья кучер: у него Государь недавно быль в гостях"—отвечал Лабзин. Оленин, недовольный этою неприличною выходкою, сказал, что не преминет известить новоизбранных в почетные любители лиц о чести, которую им сделал Алеі;сандр Федорович, предложив к совместному с ними служенію кучера Илыо. Как ответ Оленина возбудил в собраніи общій смехь, то разеерженный Лабзин, выйдя из себя, вскричал: „Извольте им это сказать; я их не боюсь". Безразсудный отзыв Лабзина был передаи Государю, не Олснинымь, а нрисутствовавпіим при разговоре их членом. Император Александр изъявил волю, чтобы Лабзин поехал к Гурьеву и извинился пред ним. Лабзин отказался. Дело это оставалось без последствій три дня, до отъезда Государя 31), а потом, в след за нимъ, было послано донесеніе о Лабзине, по получоніи коего Высочайше новедено отправить его на жительство симбирской губерніи в город Сенгилей. По запрещен! и, наложенном на его сочиненія, он пришел в крайнюю бедность, и когда его высылали из Петербурга, не имел с чем выехать. Князь А. Н. Голицын, узнав о том и имея постоянно в распоряжсніи сумму на раздачу бедным, уделиль из этих денег Лабзину две тысячи рублей. Такнм образом князь Голицын выдал казепныя деньги изгнаннику, сосланному по воле Государя, будучи уверен, что Александр одобрит такой иоступок (27).

Подними ііосслміін.

(1816—1818 г.).

Устройство запаснаго баталіона Елецкаго пехотнаго полка на носеденіи в бобылецкой волости, с переіюдо.м ея жителей в новороссійскій край, с перваго-же раза, оказалось весьма неудовлетворительно. Водворенные на место крестьян, отвыкшіе от полевых работа, солдаты были весьма плохими земледельцами, и потому правительство, издсржав болыиія суммы на обзаведеніо воинов-поселян, нашлось в необходимости содержать их по прежнему на свой счет. Этот неудачный экономически опыт заставкл нас принять иную систему воепных носеленій. Жители местностей, назначенных для водворенія войск, были оставляемы на родине; но каждый из хозяев должен был принять к ссбе в дом и содержать собственными средствами одного или двух солдата, в вознагражденіе за что освобождался от всех прочих повинностей, и, кроме того, солдаты-постояльцы обязывались помогать крестьянам-хозяевам в полевых работах. Военные поселяне, будучи освобождены от рскрутских наборов, должны были нести полевую службу

и комплектовать из среды своей, людьми способными к службе. поселенные полки. Предполагалось начать поселеніе войск с 1-й гренадерской и Бугской уланской дивизій 32); на первый-же раз, в виде опыта, немедленно приступлено к поселенію

2-го баталіона гренадерскаго графа Аракчеева полка, в Высоцкой волости, новгородскаго уезда.

1816 года, августа 5-го. последовал, на имя новгородскаго гражданскаго губернатора Муравьева, Вьтсочайшій указ, коим, без объясненія цели вравытельства — поселить помянутый баталіон — поізелено было: по тесному помещенію войск в Петербурга . расположить 2-й баталіон графа Аракчеева полка, новгородскаго уезда, в Высоцкой волости. Далее—сказано: как крестьяне мест занимаемых войсками зависимы от двух властей, гражданской, ио отправлсііію разных повинностей, и военной, по постою, то от этого происходят болыиія затруднены в исиолненіи делаемых нарядов, и особенно в казенных именіях, вероятно но тому, что „крестьяне там не имеют того посредства между военною и гражданскою властями, какое госиодскіе крестьяне находят в лице своего помещика“. Для отвращенія таких неудобств, повелено, в виде опыта, изъять Высоцкую волость из зависимости земской полиціи и передать ее в веденіе баталіоннаго командира, а чтобы в последствіи можно было судить, в какой степени будет улучшено состояние крестьян Высоцкой волости, поручить надежному чиновнику осмотр волости, вместе с баталіонным командиром, и составленіе подробной описи крестьянскому имуществу. Тогда-же Высочайше повелено: министру финансовъ—передать сбор государственных податей с Высоцкой волости в военное ведомство; отвести, для устройства хозяйственных заведеній баталіона, лесныя дачи, и отпустить, на первый случай, по требование графа Аракчеева, 50 тысяч рублей, а также начать с 1-го мая 1810 года выдачу полуторнаго жалованья штаб и обер-офнцерам баталіона, располагаемая- в Высоцкой волости; военному министру—'`a а готовить для баталіона годовую нронорцію провіанта и выдавать лгенам и детям нижних чинов ежемесячно по два четверика муки(г).

На основаніи сих Высочайших':, иовелепій, граф Аракчеев предпнеал, 9 августа, командиру гренадерскаго имени его полка, генерал-маіор у Бор. Яковл. Княжнину сформировать, по возможности в теченіи августа, 2-й баталіон, из лучших, преимущественно женатых, людей этого полка, и потом немедлеино приказать маіору фон-Фрикену выступить с баталіоном в Высоцкую волость. По прибытіи туда, фон-Фрикен должен был расположить людей по квартирам, стираться, добрым новсденіем всех вообще чинов, нетолько предупредить всякія жалобы и неудовольствіл их хозяев, но пріобрести их любовь и доверенность, и до особаго на то приказанія не делать никаких распоряженій по Высоцкой волости, кроме описи имущества тамошних крестьян. По расиоложеніи-жс баталіона на квартирах, предписать фонь-Фрикену составить, под своим преседатсльством, из ротных командиров, комитета, обязанности коего, на/ первый случай, состояли: во 1-х, в разборе жалоб и удовлетвореніи крест[»ян Высоцкой волости, и во .2-х, в разсмотреніи относящихся к ним требованій земской нолиціи (2).