— Ух... — опустился я на землю, опершись спиной о шалаш. — И я недосыпаю, — зевнул снова. — А что? А можно было бы и досыпать. Вот сейчас закрою на минутку глаза. Как приятно... Ещё немного... — голова моя склоняется на грудь.

Сколько так просидел, не знаю, когда…

— Ага! — слышу сердитый голос. — Спишь, значит!

Спросонья вскакиваю на ноги и прямо перед собой вижу разъярённое Митино лицо.

— Спишь! Ему доверили пост, а он спит!

— Я... — начал оправдываться. — Что я? Заснул или нет? Заснул, — виновато развёл я руками.

— Как ты мог! А если бы это на войне? Разве с таким пойдёшь в разведку? А если бы ты был в партизанском отряде?

— Ну, прости, Митя, — покраснел я. — Только на минутку присел. Маму вспомнил.

— Да вспоминай себе кого хочешь! А на посту спать не смей! Разве тебе можно поручить серьёзное дело? Маму вспомнил! Она, бедная, и не догадывается, какой у неё сынок. Иди спи, маменькин сынок. Я постою. Ничего не видел?

— Нет...

— Конечно, за сном и смотреть некогда.

Мне нечего было ответить. Ошеломлённый, кляня себя за недостойный поступок, я притих в шалаше. Сонливость прочь оставила меня. Я слышал, как вернулся с обхода Митька, как он раздул костёр и сел, что-то насвистывая. Меня грыз стыд: ну как, как я, несчастный, мог заснуть! Подвёл товарища, потерял его доверие. Горе мне!

Упрёки совести яростно терзали мою душу, рвя её на мелкие клочки. В конце-концов я не выдержал.

— Митя, — крикнул несмело. Ответа не услышал.

«Молчит, — подумал я. — Обижается. Так мне и надо».

Полежал ещё минут пять, тогда выбрался наружу.

Уже занималось на мир. Едва курился костёр, лёгкий ветерок ворошил седой пепел. Свернувшись калачиком, спиной к шалашу, сладко спал Митька.

Я вытащил одеяло, осторожно укрыл товарища и полез внутрь.

Второй ночи стражи уже не выставляли.

— Какая польза, — сказал Митя, — в этом стоянии, если мы всё равно засыпаем? Предпочитаю спать внутри, чем на улице. Тем более что потом весь день ходишь сонный.

Я полностью разделил такое мнение.

Утром, проснувшись, мы побежали к озеру умыться. И тут Митька стал как вкопанный, а я с разгона наткнулся на него.

— Смотри, — тихо сказал он мне.

На сыром песке, у самой воды, хищно вырисовывались отпечатки огромных и страшных лап.

— Как у крокодила, — определил я, нервно оглядываясь на озеро.

— Значит, не соврал, — хрипло добавил Митя.

Это дало толчок к работе Митиного мозга.

— Сергей, — услышал я вечером того же дня. Ночевали мы уже в селе.

— Чего тебе?

— Ты знаешь, что я придумал?

— Нет.

— И не догадываешься? — хитро блеснули его глаза.

— Да говори, чего ты к человеку пристал!

— Надо нам книги взять в библиотеке.

— Правильно, пойдём завтра, наберём фантастику какую-нибудь, о шпионах...

— Нет, Сергей, я не о том. Книги по зоологии.

— Зоологии? Ты что, спятил? Мало тебе коллекции, мало тебе ботаники, мало тебе нашей учительницы? Забыл, как ты сам с её уроков сбегал?

— Так это же ботаника.

— А зоология, по-твоему, лучше? Я однажды посмотрел в учебник — там какие-то кишечнополостные, гадюки — гадость одна!

— Вот ты не понимаешь...

— Не хочу я такого и понимать, — прервал я Митьку. — Ты хочешь, то и читай себе сколько влезет. Станешь великим зоологом, будешь говорить: «Дорогие детки, видите паучка?»

Я засмеялся, вспомнив нашу ботаничку.

— Если бы ты дал мне договорить, то и сам меньше глупостей наговорил бы сейчас.

— Ну, говори, говори, — снисходительно разрешил я.

— Ты думаешь, зоология — это самые паучки и эти вот, как их, кишечнопустые?

— Полостные, — поправил я его. — Одно название чего стоит.

— Вот-вот. К твоему сведению, зоология — наука обо всём животном мире. В ней мы обязательно найдём что-то подходящее и для нас, то есть о том, что живёт в этом озере.

— Ты думаешь? — уже серьёзно посмотрел я на Митьку.

— Ещё бы!

— Гм, действительно, — согласился я, подумав с минуту. — Ну и голова у тебя, Митя!

— Ну что ты, — скромно отозвался Митька, но по голосу я догадался: мои слова ему приятны.

— Скажите, какие молодцы, — удивилась библиотекарша, когда мы в третий раз пришли менять книги. — Целыми днями читаете. А вы не переутомитесь?