Дара выдохнула и резко рванула блузку, отчего пуговицы разлетелись во все стороны. На вид её грудь была ещё лучше, чем я предполагал. Мои руки тут же накрыли и сжимали её, вырвав продолжительный стон у нас обоих.

— Бери — и не сдерживай себя. Сделай это для нас обоих, — жарко обдала она меня своим пьянящим дыханием, провела рукой по моему животу и вцепилась в пряжку джинсов. Из-за жесткого стояка, которым она меня обеспечила, расстегивались они плохо, но она старалась, и через полминуты, показавшейся мне адом, молния наконец разошлась, освобождая меня.

Make me bleed, I like it raw (меня истекать кровью, мне нравится жесть).

Like it (Мне это нравится).

Push up to my body, sink your teeth into my flesh (Приблизься к моему телу, вонзи зубы в мою плоть…)

— И пусть эта ночь не заканчивается, — шепнули мы одновременно — и растворились.

Можно ли сказать, что я был счастлив? Не знаю. Я никогда не задумывался, чувствовал ли я когда-нибудь настоящее счастье. Но сейчас с точностью заявляю — мне очень хорошо. Я стал чаще улыбаться, с замиранием сердца тянулся к телефону, когда он разливался трелью смс-ки и с удовольствием отвечал на них.

Но, мать вашу, только посмейте сказать это вслух ей! Я буду отрицать и заявлю на вас в психиатрическую лечебницу.

Да… Дарина была особенной. Совершенно особенной, сумевшей привлечь меня больше, чем на одну ночь. Та ночь была лишь началом… На утро она ушла, когда Ариадна проснулась, и весь день я не мог забыть то, что произошло. Рука то и дело тянулась позвонить ей или хотя бы написать, но моя гордость не позволила мне — пока она сама не написала, предложив встретиться на набережной и поговорить.

Только вот говорили мы всего минут двадцать… Дальше — спасибо уединенной части стоянки и тонированным стеклам "Мазерати" — мы продолжили общение, уже без слов, на заднем сидении машины.

И понеслось. Мы не обговаривали статус наших отношений, всё было без лишних ярлыков. Один звонок, "у меня" или "у тебя", быстрое устранение Марии Валентиновны с доплатой за беспокойство, крепко закрытая дверь в комнату ребёнка — и часы бесконечного секса.

Если это попадает под определение "счастье" — то да, я был на седьмом небе.

Командировка грянула как только Никита Маратович, президент компании, вернулся. Ехать я должен был один, Арнольд упрямо ссылался на огромные горы проектов, никто, даже моя секретарша, не захотели составить мне компанию. Я мрачнел все больше — точные сроки оглашены не были, я мог уехать на два дня, а мог и на весь месяц — и это сказывалось на всех, кто меня окружал.

— Что происходит, Матвей? — спросила Дарина, завернувшись в тонкое одеяло и уткнувшись подбородком мне в плечо.

— Всё в порядке, — соврал я.

— Ага… Это из-за ребёнка? — не отставала она.

— Нет. Впрочем, из-за неё — это девочка, если ты не знала — тоже.

Девушка помолчала, сдувая прядки волос с моего лица. Я смотрела в потолок, погружаясь в водоворот своих мыслей, но полностью забыться я не смог, потому как Дара решила выяснить всё до конца.

— Она точно твоя? Девочка, если ты не понял?

Что ещё мне нравилось в ней — её острый язык. Она даже не пыталась хоть чуть-чуть под меня прогнуться — не в том смысле, в постели она как раз таки очень охотно это делала.

— Точно. Я делал тест на отцовство.

— Так что тогда не так, раз ты даже со мной не можешь о ней забыть?

Я вздохнул и перевернулся на бок, смотря уже на неё.

— Дело не только в моем ребёнке, я уже ведь сказал. Послезавтра я уезжаю в командировку на неопределённый срок. И еду один, даже моя дурацкая секретарша не захотела со мной.

— Ей же за это платят, с какого перепуга она выёживается?

— Она берет отпуск за свой счет, едет с любовником на море. Зеркалов — это президент — всё подписал. А ещё, так как я уезжаю, надо решить, куда деть Ариадну.

— Твоя дочь? — догадалась Дарина.

— Да. Тут, впрочем, проще, потому что, так как я еду не на Ибицу с кучей девиц и текилы, её согласилась взять к себе моя сестра. Они подружились за этот месяц, по Настиным словам, она ещё очень милый и некапризный ребёнок, не в пример её собственного сына, так что хоть за дочь голова болит меньше.

— Но всё равно болит?

— Для тебя это так важно? — Я провел пальцем по её губам.

— Честно? Не особо. Я просто поддерживаю разговор. — Дара чуть приподнялась, приблизив своё лицо к моему и почти касаясь губами губ. — Командировка сложная?