— Да кто ж их разберет…Это Москва. Тут мода каждый день меняется, — ответил попутчик и сплюнул.

Молодежь все так же топчется на том же месте.

— Это ж надо такое придумать — «несанкционированный митинг», — усмехается Кикка.

— Это Москва, — вздохнула «девушка в черном»

— Да, Москва. Все безумнее и все дороже, — констатировал Ямабуки и, глянув на наручные часы, добавил, — можем двигать. Двадцать минут до конца перерыва осталось.

Молодые люди начинают спускаться по длинной лестнице.

Снизу, навстречу им поднимаются два рослых парня — по виду «качки», в черных кожаных куртках с металлическими бляхами, в кожаных брюках и ботинках на толстой подошве, с одинаковыми «модельными» стрижками «под ноль».

Расстояние между теми, кто спускается и теми, кто поднимается, сокращается до возможного предела.

— Видишь? — сказал один из «качков».

— Угу, — с радостной мстительностью в голосе отозвался другой.

И хотя «шварценеггеров» всего двое, своей агрессивной массой они закрыли спуск. Парни стоят, ухмыляясь.

Первой не выдерживает этого молчаливого противостояния девушка-Жаворонок (Макибатори).

— Ну, и долго так стоять будем? — обратилась она к тому из них, кто был к ней ближе.

В ответ лысый молча подтягивает к себе за галстук Макибатори, которая вырывается. Его рука скользит по «закамуфлированной» груди девушки. Он ухмыляется, грубо отталкивая ее.

— С тобой я поговорю в другом месте, — говорит лысый.

— Ой, смотри, Петь, сколько обувки хорошей пропадает, — обратился второй стриженный «под ноль» к своему подельнику, кивая на обувь джей-рокеров.

— Сейчас разуем, — гоготнул «Петь». — Тем более, что умыкнули эту детальку из чужого гардероба. Нехорошо. Сейчас за это бить будем.

— Так вы — идейные грабители? — с издевкой сказала Куронэко.

— Заткнись, ворона!

Оттесняя и защищая девушек, Ооками, Кикка и Ямабуки выдвинулись на первый план.

— А может, разойдемся полюбовно? — спросил Ооками.

— С тобою… полюбовно? Тварь…

Один из «качков» плюет и бьет Ооками со всей силы в лицо так, что тот отлетает к перилам лестницы и затем скатывается на несколько ступенек вниз.

Катя испуганно кричит, закрывая лицо руками.

— Смотри, смотри, — обращаясь к перепуганной Кате, говорит все тот же «качок», притягивая за галстук Кикка. — Будешь знать, как с придурками дружить…

Он бьет Кикка в лицо.

— Это тебе — за ботиночки… за причесочку напомаженную… за выпендреж…За сраную демократию…

В это время Ямабуки дерется со вторым «качком», но силы явно не равны. Ему на помощь спешит девушка-Жаворонок. Но в драке достается и ей.

Куронэко рванулась к лысому, который, зажав галстуком шею Ямабуки, бил его по голове. Девушка вцепляется в его руку обеими руками и зубами.

Тот сразу перестает душить и бить Кикка. Он сначала зажимает укус на руке, потом с силой отталкивает Куронэко.

— Ах ты, сучка…

Куронэко отлетает на несколько ступенек вниз. У нее раскрывается сумочка, из которой вместе со стандартным «галантерейным набором» и прочей ерундой вываливается милицейский свисток. Она хватает его и свистит.

«Качки» вздрагивают и озираются.

— Уходим, быстро, — говорит один из них.

В тот момент, когда раздается свисток, милицейский патруль уже почти дошел до конца Крымского моста.

Милиционеры разворачиваются и смотрят вниз в сторону лестницы.

Один из них достает свисток, и раздается ответная трель.

— Хлипких бьют, — усмехаясь, говорит тот, что со шрамом над верхней губой.

Милиционерам сверху хорошо видно, как двое здоровяков отбегают от лестницы в сторону проезжей части. Они останавливают автомобиль и уезжают.

Все тот же милицейский патруль в составе двух человек и вся молодежная компания встречаются вновь. Они стоят у автомобиля стражей порядка.

— Мы вас предупреждали. Не скапливаться, — язвительно говорит тот, что суровей и старше.

— Так мы еще и виноваты? — отозвалась Куронэко.

— Нужно бы в отделение проехать. Составить протокол, фотороботы, — сказал молодой милиционер. — Вы ж не хотите, чтобы ваши обидчики остались безнаказанными.

— Все не поместятся. Решайте, кто поедет, — сказал суровый и сел в машину.

— Поеду я, Кикка и Ямабуки, — сказал Ооками.

Молодой милиционер курит и усмехается молча, слыша непонятные слова.