Начинает готовить «еду с собой», аккуратно складывая в отдельные маленькие пакетики несколько груш, «пахлаву», пару огурцов, помидоры.

Затем выглядывает в открытую дверцу на палубу, видит целующуюся парочку.

Глаза женщины загораются мстительным огнем.

— Ну, ты и лох. Даже такая соплячка тебя водит за нос. А, впрочем, так тебе и надо…

Женщина решительно подходит к столу, нервно высыпает все то, что она только что сложила в отдельные аккуратные пакетики. Берет большой бумажный пакет. Взгляд ее падает на объедки с «барского стола». Она быстро с нескольких тарелок выбирает недоеденные креветки, сломанные, недоеденные щупальца крабов, бросает их на самый низ пакета. Затем крупными неровными кусками нарезает половинку темного ржаного хлеба. Бросает хлеб поверх даров моря, выбирает самый чахлый огурец, поверх огурца кладет небольшую веточку винограда, виноград «посыпает» «чак-чаком» своего приготовления. Закрывает пакет, затем все хорошенько встряхивает несколько раз. И кладет все эти гостинцы в симпатичную целлофановую сумочку.

Вскоре на кухне появляется парочка.

— Вот, — женщина протягивает Тимуру гостинцы.

— Спасибо. Счастливо оставаться, — не совсем к месту слетела с языка мужчины фраза.

— И вам счастливо, — невозмутимо ответила Сусанна.

У окна, чуть приоткрыв занавеску, стоит Ринат. Он наблюдает, как по трапу на причал, уходит Тимур со своей девушкой.

— Да, а «копытца» — и правда неплохие… А вот дружок наш — какой-то суетливый, нервный. Вам не показалось? — обращаясь к напарникам, — спросил Ринат. По-моему, он явно форсирует события… Ордер ему, видите ли, за бабкину комнату подавай. Ему что — жить негде?

В ответ на риторический вопрос шефа в комнате за бархатными занавесками зависает молчание.

Пыльный «Жигуль» частника тормозит у одного из подъездов жилого дома грязно-серого цвета в спальном районе где-то у самой окружной дороги.

Из машины выходят двое — мачо и длинноногая блондинка.

Девушка оглядывается по сторонам.

— Куда это мы заехали?

— Ко мне домой, — сухо отвечает мачо.

Они входят в старый, давно не ремонтированный подъезд с разрисованными стенами.

На поцарапанной кабине лифта — картонка с надписью: «Лифт не работает». Под этой надписью еще кто-то расписался: «поубиваю козлов».

Тимур стискивает зубы и пинает кабинку лифта.

— И какой этаж? — поинтересовалась девушка.

— Девятый…последний…

— Ты шутишь?

— Сегодня мне не до шуток, — зло оскалился московский татаромонгол.

Запыхавшиеся, они останавливаются у двери квартиры на девятом этаже, обитой старым черным дерматином, сильно порезанным в местах, где неоднократно сменяли замки.

Тимур какое-то время «воюет» с плохо поддающимся замком и, наконец, они входят в квартиру.

Девушка очутилась в небольшой однокомнатной квартирке, явно запущенной.

Она снимает в прихожей босоножки на высоких каблуках, желая размять затекшие ноги.

— Можешь не разуваться… Полы давно не мыты. Кто б помыл, — цедит сквозь зубы хозяин квартиры.

Гостья, осторожно ступая босиком по пыльному и замусоренному полу, проходит из обшарпанной прихожей в комнату.

Лицо ее сразу становится унылым, как только она переступает ее порог.

В комнате с какими-то «линялыми», выцветшими местами обоями стоит двуспальный диван и единственный стул.

Такое впечатление, что всю мебель отсюда вывезли.

— Так неуютно, — разочарованно проговорила блондинка.

— Я эту квартиру долго клиенту одному сдавал. Вот он меня и отблагодарил — спер все, что было можно, — сказал мачо. — Пошли на кухню.

Прежде, чем пойти на кухню, девушка возвращается к двери и снова одевает свою босоножки, брезгливо стряхивая со своих ступней прилепившуюся пыль и крошки.

Она входит на кухню с кислой миной, уже заранее предполагая, что здесь увидит: залитую кофе и подгоревшим жиром, когда-то бывшую белой газовую плиту, кучу немытой посуды, закопченный чайник и кастрюльки. На столе — крошки засохшей и заплесневевшей еды.

— Есть хочется… Ты можешь быстро тут, по-женски, чуть порядок навести? — нервно кивает на стол мужчина.

Гостья молча и неохотно начинает убирать со стола.

Подходит к грязной раковине, откручивает кран.

— Нет горячей воды, — сообщает она.

— Значит, отключили за неуплату, — зло говорит московский татаромонгол. — Чайник поставь.

— Да погоди ты, пусть ржавая вода стечет, — уныло ответила девушка.

Она вытирает стол, моет пару тарелок, пару чашек, вилки и ложки.

Тимур кладет на освободившийся стол принесенный пакет с едой.

— Разберись с этим.

Поставив чайник на плиту, блондинка раскрывает пакет, пытаясь разобрать его содержимое.

— Что это? — ужасается она.

В бумажном пакете спресованно все… Девушка разрывает пакет и пытается высыпать его содержимое на большую тарелку. Липкий и сладкий «чак-чак» приклеился к раздавленному винограду, в свою очередь, черные крошки ржаного хлеба приклеились к восточной сладости и остаткам даров моря. Все имеет очень не аппетитный вид. Тимур со злостью стучит кулаком по столу так, что подпрыгивает тарелка, с осыпающимися с нее «гостинцами» Сусанны.