Нахохотавшись досыта, я села на кровати и сказала:

— Коль, развяжи мне руки, а то у меня уже все тело затекло. Это первое. А второе — я хочу есть. И чаю. Пока всё. — Я вела себя почти нагло. Но из босоногого детства я хорошо помнила, что с Колькой надо вести себя именно так. Он всегда был неуправляемым элементом. И поэтому понимал только язык приказа или силы.

Колька послушно подошел ко мне и развязал руки. Ура! Сработало! Я растирала затекшие запястья и делала вид, что все, что со мной сейчас происходит — абсолютно естественная ситуация. Вроде как, меня каждый день похищают бывшие одноклассники, а я у них потом прошу чаю, и мы вспоминаем былое за чашечкой этого чудесного напитка.

Закончив упражнения с запястьями, я подняла голову и посмотрела на него в упор.

— Ну, здравствуй, друг мой. Так это ты за мной охотишься? — Мой голос был насмешлив.

— Да. Судьба иногда преподносит нам неожиданные сюрпризы. — Колькин голос был и знакомым и незнакомым одновременно. В нем появились басовитые ноты человека, привыкшего отдавать приказы. Я на мгновение почувствовала себя неуютно. Может, моя самонадеяннось излишня? Ведь, столько лет прошло, человек мог и измениться. И ко мне охладеть. Холодок подул в моей душе. Но я быстро прогнала этот незваный сквознячок и решила гнуть свою линию. А что мне еще оставалось?

— Присаживайся, поговорим. А то как-то неудобно мне снизу вверх на тебя смотреть, — мой голос был весел и игрив.

Колька хмыкнул, но предложение мое принял.

— Это ж сколько мы не виделись? Лет пятнадцать? Больше? — я изобразила на лице самую свою обворожительную улыбку. Может, сработает?

Видимо, действительно сработало. Напряжение, царившее в комнате как невидимый электрический ток в розетке, вдруг куда-то исчезло. И нас словно прорвало. Посыпались бесконечные «а помнишь…, а помнишь…» И мы навспоминали такую кучу всего, что я думала, как это может быть, чтобы в памяти столько всего хранилось. И как мы намазали вареньем стул учительницы по физике, и как полезли в соседский сад за яблоками, а там оказалась здоровенная собака, которая укусила Кольку за ногу. И он после этого месяц хромал. Но Колька в отместку эту собаку приручил, и мы в тот сад все же залезли, пусть на месяц позже, но с полным комфортом — собака ластилась к Кольке, а он ее гладил и кормил колбасой на радость мне и нашим друзьям. Яблок мы тогда объелись до отвала, но от немытых фруктов всей дружной стаей загремели в больницу. Вот смеху было! Но позже. Сначала никто из нас смеяться не мог по физиологическим причинам.

Мы сидели и вспоминали, а время шло и шло. Наверное, прошел целый час, когда чьи-то шаги снова тихо заскрипели в коридоре. Колька сразу посерьезнел и приложил палец к губам. Я замолчала на полуслове. Колька подошел к двери и резко открыл ее перед чьим-то носом.

— Ну, чего подкрался, Карась, плыви отсюда. Не видишь, я с человеком разговариваю.

Тот, кого звали Карась, невнятно оправдываясь, поскрипел назад.

Колька поплотнее прикрыл дверь и повернулся ко мне. По его выражению лица я поняла, что детство кончилось. И все воспоминания вместе с ним.

— Тань, ты, конечно, извини, но дело — прежде всего. Ты ведь догадываешься, почему ты здесь. Мы старые друзья, но бизнес есть бизнес. И меня просто не поймут. Поэтому давай по-хорошему.

Я посмотрела на него в упор.

— А то что? Убивать меня будешь?

Колькин взгляд стал тоскливым. На скулах обозначились желваки. Он помолчал немного, словно собираясь с мыслями.

— Убивать тебя и вместо меня кому найдется. Ну, а зачем? Ты верни то, что тебе не принадлежит, и дело с концом.

— А если не верну? — Я хотела немного потянуть время и посмотреть, что из этого получится. Здесь меня «дурой» имел право назвать любой человек, даже я сама.

— Зачем тебе неприятности. Верни книгу, и тебя отпустят домой.

— А что же вы у меня ее до сих пор не забрали? — я почти откровенно издевалась.

Колька взорвался.

— Если бы мы знали, где ты ее прятала, давно бы забрали, и ты бы здесь не сидела! Мы уже в твоей квартире все обыскали, нет там ни хрена! А еще и домик у вас дебильный, фиг попадешь вовнутрь. Столько «бабок» на эту вашу сантехническую контору извели, пока туда втерлись. — Колька окончательно завелся. — Знаешь что, ты и раньше любила меня помучить. Только учти, то время прошло. И сейчас я уже совсем другой человек. И разговариваю пока с тобой я один. А ты знаешь, сколько народу еще хотело бы с тобой пообщаться?!

Колька начал злиться. Но я была тертым калачом, и прекрасно разбиралась в тонкостях мужского самолюбия. Я точно знала, что палку перегибать нельзя.

Чувство самосохранения взяло во мне верх над женской дуростью, и я сдалась на милость победителя. Плюс, инструкции очкарика неоднозначно давали мне понять, что нечего здесь кочевряжиться, пора книжку отдать законным владельцам. Насколько законным — это другой вопрос. Да и книжку мне теперь было совсем не жалко.

— Ну хорошо, хорошо. Не ори. Я пошутила. Отдам я тебе эту паршивую книженцию. — Колька сразу сник.

— Так это вы мою домработницу до смерти перепугали? — Я миролюбиво улыбалась. — Вот только на пару часиков из дома уйдешь, и сразу какие-то темные личности ограбить норовят.

Колька остыл так же быстро, как и завелся. Об этом его качестве я тоже хорошо знала. Может, поэтому и кочевряжилась. Так, для вида. Я же все-таки женщина.

Он чувствовал себя неуютно, и это было хорошо видно. Я не стала больше накалять атмосферу, и наша беседа снова вернулась в более-менее приятное русло. Я напомнила Кольке, что голодна, и он как истинный джентльмен повел меня на кухню — поесть и познакомиться с бандой.