– Эту истину не я придумал, – честно ответил серб. – Я лишь оценил её потенциал и существенно минимизировал уровень насилия в повседневной работе.

– Говоришь как бизнесмен, – хмыкнул Венсон.

– А я и есть бизнесмен, – не стал отрицать капитан. – Заключаю контракты на гидрографические работы и с этого получаю прибыль. Ну, иногда занимаюсь дополнительными операциями, но кто посмеет в наше трудное, кризисное время обвинить меня в желании диверсифицировать бизнес?

– Мы не из налоговой, – хладнокровно возразил де Бер. – Мы никого не обвиняем.

– Да, вы не из налоговой… Вы просто кое-что потеряли. – Аэрба вновь наполнил бокалы, добавил льда, но пить не стал. Помолчал, после чего продолжил: – Было время, я занимался нефтью в районе Африканского Рога. Я первым придумал эту чистенькую, аккуратную и очень прибыльную схему: останавливаешь танкер, запираешь команду в кондиционированном помещении и просишь владельцев судна немного заплатить за недостаточное внимание к вопросам безопасности. Пару дней они закатывают истерики, топают ножками, требуют от правительства помощи, от ООН – поддержки, от Нептуна – нас покарать, потом отдают курьеру кейс с наличностью, и танкер спокойно продолжает движение в порт назначения. Я рассчитал, что через пару дней даже самый тупой и жадный капиталист сообразит, что на фоне танкера и нефти в нём, содержимое кейса значит настолько мало, что проще заплатить, сочтя происходящее мелкой издержкой.

– Танкер трудно спрятать, – прикинул Вернон.

– Мы и не прятали. Мы их минировали, а кейс становился платой за код деактивации.

– Умно.

– Спасибо. – Аэрба зевнул. – Сначала было интересно и прибыльно, потом осталось прибыльно, но неимоверно скучно. Рутина. Главная сложность заключалась в том, чтобы не забыть покормить команду танкера… Ах да, ещё приходилось пересчитывать много денег, но от этого занятия я никогда не устаю.

Он вновь наполнил стаканы, и вновь разговор прервался. А когда мужчины выпили, первым заговорил де Бер:

– Ты поэтому ушёл из бизнеса?

– Почему поэтому?

– Из-за скуки.

– Вовсе нет. – Уэрбо задумчиво оглядел пустой стакан. – Я ушёл из бизнеса, потому что жадные местные узнали о моей идее и стали хватать все проходящие суда и требовать большой выкуп. Идея была опошлена, в акваторию пришли военные, а я не люблю военных. Они хорошо вооружены и не склонны к переговорам, чтоб им всем чугунные якоря приделали… Бенга-Бенга предложил потрошить богатенькие яхты на Сейшелах и Маврикии, но я отказался. Мне противно заниматься толстосумами: они липкие, трусливые, а некоторые – мстительные. Возись с ними потом… В общем, пришлось вернуться к контейнерным перевозкам.

– Они не скучные?

Серб улыбнулся, показывая, что оценил шутку, и качнул головой:

– В последнее время мы работаем по предварительным заказам: нам сообщают рейс и номер контейнера, который нужно забрать. Или утопить. Или сжечь… Я не всегда знаю, что там за товар. Меньше знаешь – лучше спишь.

– Ты весьма откровенен с нами, – оценил де Бер.

– Ага.

– Не боишься, что мы тебя сдадим?

Вопрос заставил Уэрбо задуматься. Несколько секунд капитан придирчиво изучал физиономию молодого чуда, после чего поинтересовался:

– Зачем тебе меня сдавать?

– Ну…

Горностай почувствовал себя Драконом.

– Вот когда надумаешь мотив, тогда я и стану тебя опасаться.

– А как ты узнаешь, что у меня появился мотив? – попытался огрызнуться Кольдер и тем окончательно развеселил Уэрбо:

– У тебя всё на лице написано, православный брат! Признаться, я впервые встречаю настолько открытого парня.

– Правда?

– Честное слово. Хотя не уверен, поверишь ли ты пирату?

– Поверю.

– Ну и правильно, я ведь честный пират, а не китайская подделка.

И было решительно непонятно, шутит он или говорит серьёзно.

Де Бер покосился на друга – Дракон с трудом сдерживал улыбку, – и хмуро сообщил:

– Я знаю, что у меня очень открытое лицо… Но я меняюсь.

– Жаль, – вздохнул Аэрба.

– Почему? – удивился Горностай.

– Твоё изменение будет означать, что юность осталась позади.

И в алкогольной атмосфере кают-компании вдруг появилась лёгкая грусть. Скользнула слабеньким ветерком, дунула на глаза и юркнула прочь, словно подхваченная кондиционером.

– Да ты философ, – улыбнулся Вернон.

– Нет, я не он, – медленно ответил серб. – Я тот, кто много видел. Я расстался с юностью настолько давно, что успел обдумать, как же это произошло, припомнить нюансы и сделать кое-какие выводы. – Делиться ими капитана не просили, но ему это и не требовалось. – У взрослой жизни, безусловно, есть масса преимуществ, но нет нужды торопиться в её цепкие объятия. Взрослая жизнь никуда от вас не денется.

– Предлагаешь оставаться подростком как можно дольше?