– Подожди немного, я съеду с дороги.

Съехал. По пути успев подумать, что когда-то с этим надо решить, и решить что-то конкретно. Жить на два дома нельзя… даже живя в одном доме. Это надо прекращать, иначе…

– Съехал, говори.

– Извини, что позвонила, но…

Конечно же, это была Юлия. Знаете… у нее был такой голос, она говорила совершенно серьезно совершенно серьезные вещи, но почему-то все это вызывало у меня совсем не серьезную реакцию в душе. Вот как хочешь, так и живи с этим…

– Говори, что произошло? Что-то…

– Нет, с ним все в порядке.

Она снова замялась.

– Тогда что?

– Знаешь… моя подруга хочет с тобой переговорить… тет-а-тет.

Мне показалось, что я ослышался.

– Подруга?

– Да. Понимаешь… это не телефонный разговор.

– Это важно?

– Да. Я думаю, да. Ты далеко?

Я посмотрел на часы.

– Да нет, близко. Я тебе перезвоню. Этот номер?

– Да.

– Договорились.

– Не забудь, это очень важно.

– Хорошо.

«Целую» – не сказали ни я, ни она. Потому что у нас дружба. Та самая, которая доставляет намного больше боли, чем грязная интрижка с предсказуемым разоблачением в конце.

Или это я говорю про себя?

Отключил телефон, вынул сим-карту. Хотел выбросить в окно, подумал и спрятал в карман. Может, еще пригодится, это единственный способ связи со мной для Араба, который отсиживается в Туркестане на нелегалке. И у меня – для него. Он и назвал телефон Юлии по понятным соображениям. Посмотрим, что будет дальше, исходя из этого, и сделаем вывод, спалился телефон или нет. Как надоело уже все…

В Санкт-Петербурге у меня была квартира.

Точнее, не у меня, осталась от деда. Дед купил ее, когда стал начальником Главного оперативного управления МГШ [61] . Там все так и осталось от него… я здесь давно уже не был… последний раз на похоронах.

На квартиру я не пошел. Идиот я, что ли?

У любого вокзала можно было найти людей, предлагающих квартиры внаем. На день, на два, даже на час. Так я оказался временным владельцем квартиры недалеко от моей. Приехал в город, в котором прошла значительная часть моей жизни, и вынужден снимать угол рядом со своей квартирой. Ну и как?

Плохо, в общем.

Съемная квартира – видимо, дела шли плохо, или мне подсунули квартиру не из лучших – встретила меня темнотой и тем особенным запахом пыли и пустоты, которая бывает в нежилой квартире. Но у меня был ключ, и я не собирался оживлять этот дом… все, что мне было нужно – это переодеться в один из гражданских костюмов, которые я купил по дороге в магазине готового платья Никитского. Вот и все, что мне было нужно.

На кухне я нашел свечи. Многие петербуржцы держали их на случай отключения освещения… в Санкт Петербурге вообще много довольно смешных, оригинальных вещей и привычек, которые вы не встретите в любом другом городе Империи. Да что тут говорить – приезжайте, посмотрите сами. Так лучше, чем рассказывать.

Костюм оказался даже велик… в сочетании с бородой да шевелюрой строгий костюм выглядел вообще дико. Провел руками по волосам, по бороде… и надо подстричься да побриться, но нельзя. Мало ли что придется в Афганистане еще пережить.

Решил, что все-таки надо привести себя в порядок. Пойду в парикмахерскую, постригусь и подровняю бороду, сделаю короткую, окладистую. Все мусульмане знают, что борода – ваджиб [62] , вот только относительно ее длины есть разночтения. Наиболее радикальные мусульмане считают, что укорачивать бороду вообще нельзя, пусть растет как растет, отчего становятся похожими на гномов. Менее радикальные считают, что надо оставлять столько длины, сколько хватит, чтобы захватить в кулак, а остальное можно отрезать. Еще менее радикальные считают, что борода есть борода, а какой длины – это уже личное дело правоверного. Будем считать, что я не слишком ретиво соблюдающий. Еще бы покрасить… седины уже слишком много.

И позвонить надо. Забросить удочку. Посмотрим, что на нее клюнет.

Графа Николая Толстого я решил ловить в самом аристократическом и недоступном клубе Санкт-Петербурга, членом которого являлся и я сам – Императорском яхт-клубе. Для того чтобы вступить туда, нужно быть владельцем яхты длиною не менее ста британских футов, совершить на ней по меньшей мере одно путешествие и выдержать баллотировку среди членов клуба. Она происходила раз в год и отличалась подлинной свирепостью: один черный шар уничтожал пять белых, причем среди членов клуба были и такие, которые кидали черные шары всем подряд. Баллотировку я прошел, когда был уже контр-адмиралом – на грани. Все-таки репутация у меня была далеко не однозначная, я получил два черных шара и больше не получил лишь потому, что был жив мой дед, а он входил в правление клуба, последние два года был командором клуба. Не исключено, что в ближайшее время членства в клубе я лишусь.

В парикмахерской «Гришара» на Невском меня привели в порядок… бороду носить было немодно, но здесь были мастера, которые и из бороды умудрились сотворить что-то пристойное. Еще в одном месте – надеюсь, там меня не узнали – я отгладил как следует костюм. Пусть и готового платья, но приличный на вид. Дорогие часы как последний штрих образа я надел в салоне черного «БМВ», который взял напрокат на три дня, поставив на стоянку «Форд». Если я прибуду в клуб на «Форде», меня неправильно поймут…