Шрифт:
Стоп, стоп, стоп…
Я прислушался к себе самому: а почему омерзительной-то? Уж не играю ли я обманутого мужа… Господь Всеблагой, какой, ко всем чертям, муж. И какой из графа Толстого, к чертям, любовник. Роковой брюнет еще… Просто обычный прощелыга из высшего света, не слишком умный, не слишком строгих нравов… такими не только дамы бывают, мужчин тоже. Каким-то образом подкатился к Ксении… она женщина одинокая, ей тоже… надо. Вот и… сошлись два одиночества… на почве общих жизненных интересов. А я тут… никаким боком, не суди и не судим будешь. Только бы к Нико эта мразь не лезла, и так парень почти что без отца растет. Хорошо, что Ксения понимает… лучше никакого отца, тем такая вот… амеба.
– Где он сейчас? – спросил я.
– На первом, Ваше Высокопревосходительство… шуметь изволят…
Понятно… уже принял на грудь. Интересно, как его-то сюда приняли? Он хоть и морганатический супруг сестры Его Величества и Регента Трона, но должно же быть хоть на грамм какое-то приличие, нет?
– Спасибо, – сказал я, – я жду…
– Э… Ваше Высокопревосходительство, Ваше Высокопревосходительство, – заторопился старик, опасаясь, что я положу трубку, – не извольте гневаться, но…
– Не беспокойтесь. Морду я ему бить не буду, если вы об этом.
Громкий голос графа Николая Толстого я услышал еще в коридоре, из-за закрытой двери… голос громкий, неприятный и определенно пьяный. Голос человека, которому все равно, что подумают окружающие о нем и его манерах, голос человека, который считает, что ему все дозволено в этой жизни. Граф разбирался с кем-то из служителей, разбирался по поводу своего заказа, точнее, диктовал, что готовить и как – обычная трапеза его не устраивала. Хамство по отношению к обслуживающему персоналу – один из признаков низкого происхождения, потомственному дворянину нет нужды таким образом возвышаться над другими людьми, он и так знает, что выше их. А вот нувориши – те испытывают удовольствие от того, что стали выше других и теперь могут унижать других людей так же, как раньше унижали их самих.
Я быстро прошел к портьере шагом, которым ходят в Афганистане, бесшумным, с пятки на носок. Видно, конечно, но только мыски ботинок вряд ли граф заметит с пьяных глаз, да и темно тут. Сюрприз, милейший, сюрприз…
Щелчок замка в двери.
– Извольте-с…
– …и подберите, в конце концов, нормальный сыр! – продолжал распекать сопровождающего его человека граф. – От вашей сырной тарелки меня просто воротит! Для чего такие соленые сыры, сыры нужны нежные, лучше нидерландские… швейцарские…
– Всенепременно, Ваше Высочество…
Воротит. Сейчас тебя не так заворотит…
– И не тяните с заказом. Вторая персона будет через двадцать минут, начнем с горячего.
Вторая персона через двадцать минут? Спасибо за подсказку.
– Всенепременно, Ваше Высочество…
– Все… идите, идите…
Новый щелчок замка в двери. Замки здесь были такие, что изнутри их можно было открыть без ключа, а вот снаружи – только с ключом, который был у обслуживающего персонала. Таким образом, обеспечивалась приватность, и ты мог вести разговоры, не опасаясь, что в самый разгар нагрянут посторонние.
Выходить? Нет, ждать…
Едва слышный шорох ковра – ковер здесь хороший, на длинном ворсе. Граф нервно прошелся… кажется, в стену кулаком стукнул… нервничает…
Ага, едва слышный писк. Набирает телефонный номер.
– Это я. Надо встретиться. Я в яхт-клубе…
Молчание.
– Просто скажешь, что ко мне, и пропустят. Я на втором этаже…
Молчание. – Затем! Все совсем не нормально, mon ami! Она задавала мне вопросы… очень неприятные вопросы. Она не такая дура, какой вы ее считаете.
Ксения? Записать бы…
…Молчание. А мне плевать! – истерически крикнул граф. – Я не знаю, что произошло, и не хочу знать! Но мне это все не нравится, мы так не договаривались! И либо сейчас мы договариваемся заново, либо я собираю чемоданы и вылетаю в Ниццу первым же рейсом… Разбирайтесь сами с тем, что наворотили!
Молчание. – Нет, меня больше это не устраивает. Вы не предупреждали меня. Все, остальное при личной встрече – не телефонный разговор. Все!
Какая-то осторожность еще есть…
Удивительного мало – типичная ситуация для группы заговорщиков. А я так полагаю, уже и вы не сомневаетесь в том, что имеет место самый настоящий заговор. Когда дело идет к реализации, когда все на местах, кто-то начинает переигрывать игру в свою пользу, когда уже ничего нельзя остановить и конкретных исполнителей заменить тоже бывает нельзя. А вы типичный шантажист, батенька. Я бы даже сказал – до скучного банальный мерзавец.
Все?
Я бесшумно покинул свое укрытие. Граф стоял ко мне спиной, и, конечно же, ничего не услышал, пока я не положил ему руку на плечо.