– Отступаем!
– заорала я оглохшим соратникам.

– Чаво?
– не поняли те, вытряхивая из ушей строительный мусор.

– БЕЖИМ!!!

И мы побежали, а за нашими спинами взрывались мраморные колонны, начиненные динамитом. Одна из них, как ядерная ракета, летела прямо на меня. ...Последнее, что я помню - это морда горгульи на ее капители.

Я очнулась в тесном и темном подземелье.

– Где я?
– простонала я.
– Кто здесь? Что все это значит?

– Тише, твое величество, - отозвался Лассаль, менявший тряпку с уксусом на моем бледном челе.
– Мы в тюрьме.

Я застонала.

– Это была ловушка, - отозвался тонким голоском пришибленный Гаттер.

– Попались как последние поцы, - констатировала Менька, сидевшая на кипе гнилой соломы.

– А где Чкал?
– Я села рывком и обвела всех глазами.
– Что с ним?

– Улетел, - вздохнула Менька.
– Но обещал вернуться. С помощью и огневой поддержкой.

– А Финлеписин?
– Жалко будет, если с ним что-нибудь случится, я уже привыкла к этому красавчику с вечно обожающим взглядом.

– Не знаем, - вразнобой и довольно уныло откликнулись соратники.

– Помочь нам может только великий герой, без него мы отсюда хрен выберемся, - проскрежетал меч.
– Мордевольта все продумала. Прямо не баба, а цельный Пентагон.

Я села, держась за голову. Второй рукой я нащупала между своих прекрасных грудей хрустальный свисток. И как я могла забыть?

В моем взоре снова зажглась надежда! Я схватила свисток, трижды дунула, и...

– Вот мы и встретились, моя королева.
– К моей стройной спине прижался такой знакомый, такой родной длинный нож из филистимлянской стали.

– Розамунд!!!
– не удержалась я от крика, кидаясь ему на шею.
– Ты скучал по мне?

– Я выплакал свои глаза, - поклонился прекрасный эльф, обнимая руками меня всю.

И я пала в его объятья.

Потуга двадцать седьмая

И тут же выпала из них.

– А почему ты один? Где все?

– Разве тебе мало меня, моя королева?
– изумился Розамунд.
– Боже мой, вот это аппетиты!

– Но ты же обещал... по свистку весь твой народ... как только, так сразу...
– жалко залепетала я, как последняя тефтелькоподавательница.

– Ах, э-э-это...
– протянул Розамунд и даже вроде бы покраснел. Или мне только показалось, что покраснел? В темноте темницы и не такое примерещится.
– Да, ты же не в курсе МОИХ дел.
– Он произнес "МОИХ" с такой обидой, словно мы с ним уже лет двадцать как женаты и я ни разу не дослушала его рассказ о последнем футбольном матче.
– У нас гражданская война.

– Знаю!
– рявкнула я.
– Именно поэтому мне и нужна подмога!

– Да не у вас, а у нас!
– рявкнул мой герой в ответ.
– У нас, у эльфов!

– Что, опять король Ахрендир разводится с королевой Ахрениэлью?
– тоскливо заныла Менька.
– И шо вы таки не успокоитесь никак? Каждые сто лет - опочки!
– опять Ахрениэль застукала Ахрендира во время очередной межрасовой оргии и уехала к мамочке, в Земли Первозданных Переизбранных. И вот ви снова делите свое имущество, теряя тридцать прОцентов казны на выплатах адвокатам и десять прОцентов на растаможке при перевозке грузов. Потом миритесь и женитесь уж не помню по какому разу - и вертай все взад, с растаможкой же...

– Ибо сказано в великой книге Исход-из-спальни: "Эльф да прилепится к жене своей навечно и да пребудет прилепленным и прискорбным во тьме веков", - как-то без энтузиазма поддакнул Розамунд.
– Мене-Текел-Фарес, родная, ты же понимаешь, не от хорошей жизни я в леса подался. Надоело по судам таскаться, пока решают, с кем дети останутся.

– Дети?
– изумилась я.
– Какие дети? У тебя что, есть...

Темница покачнулась и раздвоилась. При мысли о толпе малолетних розамундиков и прелестной белокурой жене-эльфийке глаза мои непроизвольно съехались к носу.

– Да нет, нет!
– досадливо отмахнулся Розамунд, по-прежнему обнимая меня обеими руками.
– Дети - это я и мои братья-сестры. Мы числимся детьми до трехтысячелетнего возраста. Я по эльфийским меркам - недееспособный подросток.

Ничего себе! То есть я сейчас занимаюсь растлением малолетних? Я осторожно высвободилась из подростковых объятий. Мало ли что... Доказывай потом... эльфийскому суду.

– Значит, никаких эльфийских отрядов на подмогу не придет?
– с тоской спросил Лассаль.