В коридоре, рядом с входной дверью стоял маленький человек в милицейской форме. От испуга Евгения Ивановича дёрнуло, да так, что чай выплеснулся из кружки, которую он всё ещё держал в руке.

— Вы к кому? — взвизгнул Евгений Иванович, наконец, почувствовав, что чай обжог ему руку.

Человек представился. Евгений Иванович расслышал только слово «сержант» и окончание фамилии — …ский. В ответ он со страху вместе с именем, отчеством и фамилией назвал ещё и год рождения и занимаемую должность, а потом, сам не зная зачем, отступил на два шага назад.

Милиционера, похоже, ответ Евгения Ивановича вполне устроил. Он по-деловому осмотрелся, снял с себя шапку, шинель и остался в сером кителе с погонами и брюках галифе, заправленных в сапоги со шпорами. На погонах у него были две ярко жёлтые металлические полоски поперёк. Евгений Иванович не разбирал, что именно значат они в милицейской иерархии (одна, две, или три тонких, и одна широкая — он всегда в них путался), знал только, что перед ним не офицер, а нижний чин. Теперь, когда Евгений Иванович окончательно распознал в вошедшем милиционера, страх начал понемногу отпускать.

«Значит, врут, что мы подсознательно боимся серой формы», — мелькнуло у него в голове.

Между тем милиционер, ни слова не говоря, прошёл на кухню и заслонил собой дверь. Евгений Иванович отступил ещё на шаг и оказался у окна.

Во внешнем виде милиционера необычного вроде бы ничего не было — он выглядел, как самый нормальный, средний, типичный, пожалуй, слишком типичный милиционер, которых в Москве миллион и чьих лиц никогда не запоминаешь — но именно это обстоятельство и насторожило Евгений Ивановича. Он подумал, что перед ним стоит среднеарифметическое от всех московских нижних милицейских чинов, собирательный образ, усреднённый по площади сержант, или как его там. Дальше ему пришла в голову совсем уж дикая мысль, что раз это собирательный образ, то он не может быть настоящим, этот сержант, о двух погонах с четырьмя полосками.

— Скажите, гражданин, — начал милиционер, — на каком основании вы здесь проживаете?

— Я — преподаватель. Читаю в филиале нашего института сопромат, — выдавил Евгений Иванович, — можете спросить у комендантши.

Милиционер нахмурился.

— Уже спрашивал. Преподаватель, это мне понятно, но ведь в институте сейчас каникулы. Правильно?

Евгений Иванович сориентировался мгновенно:

— Правильно, каникулы, но уже надо готовиться к весеннему семестру.

Милиционер кивнул и показал рукой на чайник.

— Чайком не угостите? Замёрз очень.

Евгений Иванович меньше всего ожидал такого поворота в разговоре. Он машинально достал из раковины свою кофейную кружку, снял с плиты только что вскипевший чайник и потянулся к полке, чтобы достать початую пачку «слоновьего» чая, который привёз из Москвы.

— Мне прямо в кружке заварите, — сказал милиционер, который уже по-хозяйски сидел за столом.

Евгений Иванович сыпанул в кружку чёрного порошку и залил кипятком по самые края.

— Ой, ну зачем же так всклинь-то наливать, — пробурчал милиционер.

— Извините, так рука взяла, — виновато отозвался Евгений Иванович.

Милиционер жестом пригласил хозяина к столу. Евгений Иванович послушно сел и стал наблюдать, как маленький человек (а он действительно был очень мал ростом) сначала аккуратно подул на тёмную дымящуюся поверхность, а затем, неимоверно высоко задрав брови, шумно схлебнул.

— И чем же вы сейчас занимаетесь? — спросил милиционер.

— Я же сказал, готовлюсь к весеннему семестру, — ответил Евгений Иванович, — составляю учебные планы, готовлю лабораторные работы. Каникулы, они в основном для студентов.

Милиционер кивнул и опять припал к кружке. После каждого глотка из него вырывалось протяжное «а-а-а», настолько блаженное, что Евгению Ивановичу стало завидно. Ему самому захотелось, чтобы какой-то тривиальный процесс, как например питие горячего чая, доставлял бы ему такое же удовольствие.

Справившись с чаем, милиционер некоторое время сидел неподвижно, показывая, что он вспотел (на его лбу и впрямь заблестели маленькие капельки) и ему надо обсохнуть, потом резко поднялся и протянул Евгению Ивановичу маленькую ладонь.

— Счастливо оставаться, Евгений Иванович, и спасибо за чай, — сказал он на прощанье и, быстро одевшись, покинул комнату.

Евгений Иванович опять подошёл к окну. Неожиданно его посетило чувство странного беспокойства. Он захотел посмотреть, куда его незваный гость направится дальше, но за окном того не оказалось. Ни справа, ни слева, нигде.

«Должно быть, в слепой зоне прошёл, под окном», — подумал Евгений Иванович, но его беспокойство усилилось. Внезапно во всех комнатах погас свет, и освещение на кухне стало таким, какое бывает либо в начале вечерних сумерек, либо перед концом утренних. Когда Евгений Иванович обернулся, чтобы выйти в коридор и проверить пробки, но увидел на том месте, где минуту назад хозяйничал милиционер, сидящего за столом карлика.