Страх, томивший Евгения Ивановича минуту назад, прошёл, как и не было. Он вдруг всем своим естеством ощутил, что карлик перед ним абсолютно беззащитен и Евгения Ивановича пронзило непреодолимое желание его поймать. Схватить, задержать, взять в плен, допросить, как следует… Евгений Иванович отчётливо представил себе, как хватает его, практически без усилий валит на пол и крутит за спину руки. Видение было настолько ярким, что у Евгения Ивановича затряслась правая нога.

Гость почувствовал опасность раньше, чем мозг Евгения Ивановича отдал рукам приказ: «хватать». Вероятно, маленькие существа резче выделяют её из букета предчувствий — сказывается отрицательный опыт сожительства с крупняком.

Евгений Иванович прыгнул на карлика прямо через стол, но тот, опередив его на доли секунды, ловко кувыркнувшись со стула назад, оказался вне досягаемости протянутых рук. С горем пополам преодолев стол, Евгений Иванович бросился в погоню, но зацепился ногой за табуретку, на которой сидел карлик, упал и здорово ударился головой о дверной косяк. В коридоре послышался топот маленьких ножек и удаляющийся хохот.

Евгений Иванович принял сидячее положение и закрыл лицо руками. Его трясло. Он не узнавал себя; не мог понять, что или кто заставил его, никогда в жизни ни на кого не нападавшего, броситься на своего маленького собеседника. Евгений Иванович вспомнил, на кого именно он пытался охотиться, и его начало тошнить.

В наркологическое отделение городской больницы нас пустили только после вмешательства Беляева. Медицинские нижние чины в несвежих белых халатах оказались очень несговорчивы.

Старшина Дворников сидит на неубранной койке и хлебает что-то жёлтое из яркого пластикового пакетика. Он действительно толст и лыс, как женская задница; его череп сверху такой неуклюжей формы, что становится ясно, почему он даже в помещении не снимает фуражку. Одет он ровно так, как я представил его себе тогда на допросе — в непрезентабельный спортивный костюм и грязную майку — от чего губы мои сами собой расходятся в ухмылке.

Тихо заходим в палату. Дворников продолжает питаться. Занятие это занимает его так сильно, что нам удаётся пройти внутрь незамеченными и расположиться вокруг его койки полукругом.

— Добрейший денёчек, Николай Иванович, — говорит Беляев, нагибаясь и протягивая ему ладонь.

Дворников, застигнутый врасплох, отвечает на рукопожатие с втянутой в плечи шеей. Он обводит нас своими красноватыми глазами, в которых читается нешуточный испуг. «А он, похоже, трус», — думаю я, и мне становится теплее от этой мысли.

— Не волнуйтесь, эти люди, мои друзья, — успокаивает его Беляев, и, не давая противнику прийти в себя, продолжает: — Мне хотелось бы уточнить кое-что, всего пару вопросов. Вы не против? Это не займёт много времени, я просто хочу кое-что выяснить…

Не прекращая говорить, Беляев берёт у соседней койки стул для посетителей и, пододвинув его почти вплотную к Дворникову, садится. Мы с Мясоедовым встаём по обе стороны от Беляева, теперь Дворникову отступать некуда — по бокам мы, позади стена.

— Пожалуйста, опишите, как выглядело существо, которое вы хотели пристегнуть к руке наручниками, в тот злополучный вечер? — не меняя интонации, спрашивает Беляев.

Дворников мнётся и прячет глаза. Похоже, ему за что-то очень стыдно.

— Так как же, всё-таки он выглядел? — повторяет Беляев.

— Я уже всё рассказал, — наконец, подаёт голос (такой же испуганный, как и глаза) Дворников, — мне сказали… мне сказали, это была галлюцинация…

— Да, возможно, так оно и есть… но чтобы нам во всём разобраться, я и прошу вас описать поподробнее то, вернее, того, кто подсел к вам за стол в тот вечер.

Дворников неожиданно меняется в лице — теперь это уже не испуг, а самый настоящий страх. Пакетик с чем-то жёлтым и ложка, которые он всё ещё держит в руках, заметно подрагивают. Беляев аккуратно вынимает у него из рук и то и другое и кладёт на тумбочку.

— Я никому не говорил, мне всё равно никто бы не поверил, только вам скажу, — бормочет Дворников, — он был такой, маленький, бородатый, сначала думал — на голове рога, потом присмотрелся — не рога это, а шапка…

— Чего он от вас хотел? — спрашивает Беляев, — душу купить?

— Нет, чтобы я рассказал, не пытался ли кто-нибудь на территорию пролезть, кого в последнее время задерживали…

— Что? — вырывается у меня, — и что вы ему рассказали?

Дворников подбирает ноги и заслоняет руками лицо руками.

— Не пугайте его, господа, — вмешивается Беляев, — Николай Иванович, продолжайте, прошу вас.

— Я всё ему рассказал, всё… — испуганно шепчет Дворников.

— Николай Иванович, расскажите нам всё по порядку, пожалуйста. Обещаю, мои коллеги не будут вас перебивать.