Полотенце, которое когда-то, возможно, вышивала юная Клавдия, пылко влюбленная в поляка Яна.

Мужчина ринулся к Ларисе и, принимая влажноватую льняную ткань, задержал ее руку в своей.

Он присел перед ней на колени и, целуя руку, попросил: «Ларочка, дай мне время тебя завоевать». И еще, понимая, что говорит, наверное, жуткую банальность, произнес: «Я… Я буду носить тебя на руках»…

— А у нас нет времени, Аристарх, — сказала женщина тихо и спокойно, — нам с тобой не по восемнадцать лет. — И попросила: сделай, пожалуйста, еще полстаканчика чаю…

Он кинулся готовить чай, и тут только до него дошло: она не сказала «нет». Но сказала ли она «да»? Или это ее, несказанное «нет» равнозначно — «да»? Матка боска, он совсем запутался!

Пока он, молча, готовил чай, Лариса тоже сидела притихшей.

Она думала о том, что глупо, и даже пошло, сейчас кокетничать с человеком, который в нее, оказывается, искренне влюблен столько времени. Но для женщины так важно осознание, что ее кто-то любит, кто-то мечтает носить ее на руках, кому-то она нужна. Даже… Даже, если она этого человека не любит. Совсем.

Вот такой парадокс женской логики, возможно, мужчинам совершенно непонятный.

Лариса не видела себя со стороны, но ее сейчас можно было сравнить с комнатным цветком, который ожил, после того, как его, наконец, полили почему-то забывшие о нем хозяева. Она физически за своей спиной вдруг ощутила этот «запасной аэродром», который должен быть в «закромах» у одинокой тридцатилетней женщины. (Вероятно, и не только у тридцатилетней?)

Аристарх же видел свое. Он заметил, что в Ларисе мгновенно что-то переменилось.

Это была совсем не та женщина, которая совсем недавно, предлагала себя, пусть, и, испытывая неловкость, в фиктивные жены (но, всё-таки, предлагала). И даже пыталась его соблазнить.

Это была какая-то спокойная, уверенная в себе женщина, которая могла позволить себя завоёвывать, а могла — и не позволить.

Это он теперь просил ее, когда стоял перед ней на коленях. Они мгновенно поменялись ролями. И спортсмен изумился этой перемене, вдруг снова ощутив себя бычком на привязи. Ну, и пусть… А еще радовало то, что в ней не было ненужного кокетства.

Он разлил, наконец, чай.

— Спасибо, — Лариса взяла стакан и, помолчав немного, заговорила. — Я сразу хочу сказать, что неволить тебя не собираюсь. Ты свободен в своем выборе. Но… Если мы — два взрослых человека — принимаем правила этой игры, то возврата нет. Нам нужно будет идти до конца. Поэтому подумай хорошо.

«Позволила, позволила!», — ухнуло сначала в сердце, а потом застучало у него в висках.

— Я понимаю, что у тебя сейчас какой-то жизненный кризис, — начал Аристарх. — И тебе хочется что-то круто изменить. Например, уехать. А я очень хочу тебе помочь, поддержать. Я хочу быть с тобой, и ты знаешь, почему. И для меня совсем не важно, где — в Москве или далеко отсюда. Но, если ты так давно об этом мечтала, так этого хочешь… Мой выбор тот же, что и твой. И если нам быть в тандеме, то посвяти меня, пожалуйста, в планы нашей совместной служебной интриги.

«Вроде всё нормально сказал, — подумал мужчина, — но как же трудно плести эту вязь!»

— Мы сейчас пойдем к руководству, — глухо отозвалась Лариса. — Но мы пойдем именно к тому человеку из руководства, который, и я это точно знаю, терпеть не может моего начальника. А, возможно, заодно, и его племянника.

— Ты кого имеешь в виду? — спросил спортивный обозреватель.

— Николая Михайловича.

— А-а-а…

— Представь, он даже когда-то предлагал мне перейти работать под его крыло. Правда, давно это было. Сразу после окончания университета.

— Почему ж не воспользовалась приглашением?

— Да мне показалось тогда, что это, вроде, как не совсем бесплатно, а за хорошие глазки, — усмехнулась журналистка. — А, может быть, показалось…

Лариса немного помолчала и продолжила.

— Мы пойдем и скажем, что хотим предложить себя в качестве новых претендентов-корреспондентов в Канаде, потому что… — и тут Лариса запнулась.

— Потому что достойны и, к тому же… женимся? — помог ей Аристарх, хотя и сам запнулся на роковом слове.

— Мы должны его убедить, что мы не просто женимся, а фактически уже, «без пяти минут» супруги, — сказала Лариса. — Потому что нам нужно выиграть время у переводчика.

Аристарх вздохнул, и на его лице появились сомнение и озабоченность.

— Говорить надо спокойно и уверенно, — сказала женщина. — Ты не волнуйся, я всё беру на себя. Предстоящий разговор — это экспромт. Но хорошо будет, если первую фразу произнесешь ты.

— Какую? — растерянно спросил коллега.

— Ну, что-то о важности момента в нашей жизни…