Соискатели не проронили ни слова.

— Что — не верится? — усмехнулся Николай Михайлович. — А теперь давайте кое-что обсудим. О том, что в Канаду поедете вы, в агентстве знает всего четыре человека, включая вас самих. Мы решили это не разглашать пока. Всё станет известно вдруг, буквально за пару дней до вашего отъезда. Такая конспирация или интрига нужна для того, чтобы не дразнить гусей, сами понимаете, каких. Мы просто поставим их перед фактом, когда у вас уже будут билеты на руках. А после драки кулаками не машут…

— Понятно, — сказал Аристарх.

— Разумеется, — кивнула Лариса.

— И, вообще, предстоящую неделю постарайтесь провести как-то незаметно, ничем не привлекая особо к себе внимания, — сказал мужчина, — хотя, наверное, это трудно в преддверии такого радостного события.

— Что вы, что вы, — невозможно искренне призналась Лариса, — я: девушка очень суеверная, боюсь зависти и сглаза. Поэтому о нашей свадьбе на работе пока никто не знает.

— Правда? — удивился тассовский начальник.

— Мы вели себя так, чтобы о нашем служебном романе никто не догадался, — сказал Аристарх. — Не мог же я допустить, чтобы кто-то распускал сплетни о близком мне человеке.

— Ну, вы и конспираторы, — удивился Николай Михайлович. — А эти две блондиночки-комсомолочки, которые вокруг тебя увиваются постоянно, тоже для конспирации? — неожиданно выпалил мужчина.

— Ну, так это ж они увиваются, а не я, — невозмутимо ответил атлет.

Лариса сделала немного обиженное лицо, и спортивный журналист невольно загляделся на очаровательного «хамелеончика».

— Аристарх, неужели есть новости, которые я узнаю последней? — томно-обиженным голоском спросила Лариса.

— Я пошутил, пошутил, — сказал Николай Михайлович, понимая, что сболтнул лишнее и добавил, — а, может, оно и к лучшему, что никто ничего не знает? Вы появитесь уже, как муж и жена, мы вам еще фуршетик комсомольско-молодежный сделаем. И через пару дней полетите в Оттаву.

— Мы не против, — за двоих ответил Аристарх.

Немаленький тассовский руководитель полистал настольный календарь.

— Так, когда у вас свадьба? — спросил он.

— В следующую субботу, — ответила женщина.

— Предстоящую неделю вы отрабатываете, как обычно.

— Но с конспирацией, — добавила Лариса.

— Само собой, — усмехнулся начальник.

— А вот после свадьбы я вам даю только одну «медовую» неделю. Потому что не должен наш корреспондентский пункт в Оттаве стоять закрытым. Свой медовый месяц уже закончите в Канаде. Документы будут оформляться быстро. Неделю после бракосочетания возьмете за свой счет.

Лариса усмехнулась.

— Можно вас немного поправить, Николай Михайлович? В части того, что свой медовый месяц мы не закончим, а продолжим в Канаде… И еще постараемся, чтобы он никогда не заканчивался…

— Ах, Ларочка, не придирайтесь к словам, — улыбнулся начальник. — И не забывайте, что вам еще предстоит освоить телетайп. Раза три на следующей неделе будете наведываться в телетайпную на второй смене: в восемь-девять часов вечера. Так поздно, чтобы не возникало лишних вопросов у любопытных: а зачем вам это нужно.

— Понятно, — кивнула Лариса.

— Ну, вроде, всё. Прямо сейчас запрашиваю ваши личные дела.

— Да, чуть не забыл, — кто-то из вас автомобиль водить умеет?

— Я могу, — сказал Аристарх, — у меня и права есть.

— Ну, вот и отлично.

Журналисты поднялись, собираясь уходить.

— Николай Михайлович, — сказала Лариса, — я с Аристархом этого никогда не забудем. Мы у вас в долгу.

— Хорошо, — сказал высокопоставленный тассовский коллега, — я про долг вспомню, когда из вас резидентов захотим сделать, — и засмеялся.

Аристарх покачал головой, а Лариса сказала: «Вы так даже не шутите».

Они вышли, а начальник подумал: «Вот Ларочка-стервочка, какого богатыря скрутила. По-моему, я даже знаю, кто у них всем будет верховодить. Впрочем, это неважно. Муж и жена — одна сатана. Они нам очень подходят. Особенно сейчас, когда мы оказались в такой»… И он выругался.

Лариса с Аристархом медленно шли по коридору.

— Мне нужно один звонок сейчас еще сделать. Теперь уже получается, что «секретный», — усмехнулась журналистка. — Из моего кабинета никак нельзя.