Эдоард Восьмой тоже не был счастлив. К нему на прием прорвалась дочка.

Хотя прорвалась — это не то слово. Пропустили и проводили. Попробовали бы не сделать так…

Очень давно Эдоард разрешил пропускать Амалию, Джеса, Джайса — без доклада. Джайс был его другом. Самым близким. Амалия же и Джес… официально они считались племянниками королевы. То есть — почти родня.

Амалия.

То есть она-то думала, что племянница. Но — дочурка.

Родная, любимая… копия Джесси. Хотя и его черты тоже встречаются.

Тот же упрямый подбородок, но губы — Джесси. Рисунок бровей и манера вскидывать голову — его. А вот глаза — матери. Синие, яркие…

— Что случилось, малышка?

— Дядя Эд…

— Да?

Эдоард вышел из-за стола, обнял дочку, усадил ее в кресло…

— Рассказывай, что случилось, заинька. Я думал вы с Питом уже в деревне. Город — не лучшее место для беременной женщины.

— Мы и хотели. Но…

— Что — но?

— Дядя, мне кажется, что у Джеса серьезные проблемы.

— Вот как?

Эдоард поднял брови.

Старшего сына он любил. И принимал его дела близко к сердцу.

— Дело в том, что ко мне приехал докторус, которого Джес послал в Иртон. Ну, когда узнал, что его корова беременна…

— И?

— У нее был выкидыш.

Эдоард вздохнул. Опять Джесу не повезло. В очередной раз.

— А она жива?

Амалия кивнула.

— Да. Но… она странно ведет себя.

— То есть?

— Крейби — это докторус, сказал, что она буквально выгнала его из поместья.

— Почему?

— Она пришла в себя, спросила, как ее лечили — и когда Крейби рассказал ей — приказала убираться и никогда больше не попадаться ей на глаза.

— Ну и что тут удивительного?

— Ну…

— Ты же знаешь Лилиан…

— Вообще-то мы с ней виделись раза два….

— Я не больше. Но поверь мне — это нормально. Лилиан весьма неуравновешенна.

— Может быть. Крейби сказал, что она выгнала управляющего за воровство…

Эдоард нахмурился. Это было серьезнее. Но только чуть. Ну, выгнала. И что?

— Полагаю, за зиму она без управляющего не умрет. Сейчас ехать туда уже поздно. А весной я попрошу Августа. Пусть навестит дочь.

— Хорошо. Вдруг она сошла с ума?

— Тогда Джесу будет очень плохо.

Эдоард вздохнул. Безумие жены не считалось поводом для развода. Если так получилось — это тебя наказал Альдонай. Терпи и молись.

Только вот Джеса это вряд ли утешит.

— Весной я пошлю туда кого-нибудь. А ты езжай спокойно в деревню. Тебе вредно волноваться.

— Как скажешь, дядюшка.

Амалия поцеловала дядю-отца в щеку, попрощалась и вышла.

Эдоард только плечами пожал.

Плохо, если Лилиан сошла с ума. Но сейчас… снаряжать корабль?

Не до того. А отправлять в Иртон гонцов… все равно они оттуда быстро не вернутся. Или отправить?

Нет, лучше ближе к весне. Когда станут проходимыми дороги. Слишком уж глухое захолустье…

И…

Была у короля еще одна мысль.

Подловатая, грязноватая… но.

Он — король. Он — должен.

Если с Лилиан Иртон что-то не так…

Не убивать. Но оставить без помощи. Авось сама помрет. И никто не виноват — и Джес станет свободен. Почему нет?

Его Величество искренне желал сыну счастья.

Клубок стягивался все туже, сплетая несколько десятков нитей воедино.

Плыл к Иртону корабль вирман — и плыли работорговцы.

С благодарностью вспоминал о своей исцелительнице Али Ахмед — и с неприязнью о неуступчивой бабе патер Симон Лейдер.

Барон Торий Авермаль подсчитывал прибыли, а его сын мечтал увидеть Лилиан Иртон мертвой. Плелись интриги при дворах королей.

Джерисон Иртон мечтал о нормальной семье. А Его Высочество Ричард Ативернский — о любви.

Мечтала о богатом муже Аделаида — и о том же мечтал ее кузен. И эта мечта не сулила Лилиан ничего хорошего.

А где-то была еще графиня Алисия Иртон, и Амалия беспокоилась о брате…

И кипела жизнь в Иртоне. Как наружная, так и потаенная.

Но от этого не менее опасная.

Клубок завязывался.

Все еще только начиналось.