Шрифт:
Новгородцы не хотели идти ни на какие уступки северо-восточным князьям. Они поднимали шум из-за любой мелочи, в которой можно было усмотреть посягательство на их независимость. В конфликте 1332 года князь Иван Данилович, сгущая краски, пытался представить дело так, будто, отказываясь платить возложенную на них новую ордынскую дань, новгородцы фактически выходят из политического сообщества княжеств и земель Северной Руси. Такое решение следовало понимать как измену. Последствия этой «измены» легко было предвидеть: поход на Новгород объединенных сил всех северо-восточных земель.
Только вот сил этих до конца XV века у северо-восточных земель явно не хватало. Классический пример: убедительная победа новгородских войск и ушкуйников над великокняжескими в войне 1397–1398 гг. при Василии I Дмитриевиче, уже после Куликова поля! В ответ на московские вторжения ушкуйники громили низовые города (больше всех страдала богатая Кострома, которую новгородцы жалели не больше, чем города Золотой Орды).
Летом 1332 года князь Иван сделал первый шаг: направил в Торжок и Бежецкий Верх московских воевод. Захватив эти области, он стал ждать ответа новгородцев [453]. Да и куда ему было спешить? Вперед, на Новгород? Но штурмовать Новгород было бы большой глупостью. Упрямые новгородцы не поддались первому нажиму Калиты. Тогда в конце 1332 года он предпринял еще более грозную акцию – поход на Новгород объединенного войска всех «низовских» князей. Отозвав своих наместников из Новгорода, князь Иван со своими союзниками остановился в Торжке, ожидая, когда у новгородцев сдадут нервы. Собрав войско всей Центральной России, Иван не полез, однако, подобно Михаилу Тверскому или Андрею Боголюбскому, напролом, в бой с железной и зубастой фалангой северян. Как и его великий дед Александр, он умел не проливать русскую кровь.
Наконец новгородцы решили поторговаться и направили к Ивану послов. Не знаем, что они предложили Калите, но их предложение его не устроило. Князь «их не послушал, а миру не дал и прочь поихал» [454]. Не успев в мирных переговорах, новгородцы стали укреплять город.
Архиепископ Василий Калика достроил начатую им еще в 1331 году каменную стену вокруг своей резиденции на Софийской стороне. Серьезный вклад в оборону города внес и архимандрит Юрьева монастыря Лаврентий. Он окружил свою обитель – южный форпост города – мощными стенами. Укрепившись, новгородцы вернулись к мысли о переговорах. На сей раз к московскому князю отправился сам архиепископ Василий с двумя боярами. Они предложили Ивану 500 рублей откупа в обмен на мир и возвращение к условиям договора 1329 года. Но Калита и на сей раз остался тверд в своем запросе «закамского серебра». Он понимал, что прав.
И вновь маятник новгородской политики качнулся к противостоянию. Новгородцы вступили на путь хитроумной дипломатической игры. Архиепископ Василий Калика хорошо знал, что слабое место Калиты – отношения с Литвой. Однако здесь необходим особый исторический экскурс… Литва стала враждебной силой для Руси еще в XIII веке. Однако тогда мелкие литовские князьки ограничивались грабежом пограничных русских волостей. Однажды Александр Невский жестоко их проучил. Однако за время московско-тверского лютого противостояния Литва окрепла.
Возвышение Литвы
Название «Литва» (Lituae) впервые упомянуто в Кведлинбургских летописях в 1009 году, когда миссионер Брунон Бонифаций был убит на границе Руси и Литвы (в районе современного Бреста). Свидетельством существования догосударственных объединений считается договор 1219 года между галицко-волынскими князьями и 21 литовским князем. В договоре среди 5 старших князей упоминается Миндовг (Миндаугас). Унаследовав власть в своём уделе от отца, он около 1240 года уничтожил или изгнал соперников и объединил часть земель балтов.
Но тут возникает вопрос. И очень существенный. Белорусские историки не согласны с таким написанием имен князей: «У наших северо-западных соседей распространена практика написания литвинских имен в особом жмудинскоязычном (обозначим сразу: жемойты (жмудь) и аукшайты – прямые предки нынешних литовцев) варианте, а именно: «Гедиминас», «Альгирдас», «Витаутас» и т. д. В связи с этим необходимо указать на то, что нигде и никогда в письменных источниках Великого княжества Литовского, в источниках других стран (польских, русских, немецких и др.) XI–XVIII столетий не используется написание литвинских имен собственных в таком варианте, т. е. с характерными окончаниями (-с).
Различные варианты написания имен существовали, к примеру: имя Миндовга писали и как «Миндок», и даже как «Мендовин», но НИКОГДА, например, как «Миндовгас» или «Мендоугаз». Т. е. имя Витовта было Витовт, а не как-либо иначе – поэтому-то его и писали «Витовт» (или хотя бы «Витольд» в польском варианте), а не «Витаутас» [455].
Получается, что на сегодняшний день существует 2 версии образования ВКЛ (Великого княжества Литовского):
1) традиционная литовско-советская, где ВКЛ – государство литовской инициативы;
2) белорусская, где ВКЛ – государство прежде всего славян-литвинов, предков нынешних белорусов. Этим объясняется быстрое и почти бескровное присоединение Центральной, Восточной и Волынской Украины. Нашей целью не является аргументация одной из этих версий, поэтому мы кратко рассмотрим обе.
1) Литовско-советская версия [456].
Предками литовцев были балты. На балтийском побережье они появились примерно в 2000 г. до н. э. и заняли территорию от Балтийского моря до реки Дугавы на севере, на востоке – до верховьев Оки, на юге – до среднего течения Днепра, на западе – до реки Вислы.