Здесь, на Белой Горе, столетия назад оглаш ён был Фируз Избранным Наследником Хана, место которого должен был занять после того, как Великий Хан удалится от дел.

Зрелище было грустным: ничего не напоминало на горе о великом Племени место обитания великого в прошлые века Племени. Ни одного старого строения, ни кургана. Последнее, как-то связанное с прошлым здание, с названием «Особняк Сибирских татар» было не просто сровнено с землей. На месте строения земля была обезображена рваными осыпающимися краями котлована непонятного назначения. Котлован зарос бурьяном и дикой травой, но сквозь сплетение чудом державшихся, пожелтевших листьев, отягощённых снегом, наконец пробравшимся ко дну котлована, ещё можно было разглядеть капитальные кирпичные стены когда-то могучего подземного сооружения.

«Надо же было так всё испакостить! Ведь в нескольких сантиметрах от Хранилища Слёз копали! Надёжное заклятие поставили Родители на хранилище. Хоть оно теперь и опорожнено почти полностью, не след чужакам наших святынь зорить. Приняли, вероятно, раскопщики каменные стены за основание древнего некрополя. Или деньги, как часто бывает в таких «научных» исследованиях, непостижимым образом закончились в самый разгар работ. Сейчас Фирузу до этого никакого дела не было.

«А вот и Золотая Тропа! — Свежий пролом в стене. Здесь когда-то стоял бревенчатый частокол: остатки иструхших брёвен, приглядевшись, можно было обнаружить между кирпичным крошевом. Действует ли ещё Тропа? И куда она ведёт, если Запасы Сл ёз давно уже переместились вместе с Племенем?»

Лимузин доставил его в Большой Концертный зал Чумской филармонии, как раз к началу саунд-чека: предстояло выверить аппаратуру и акустику зала применительно к оригинальной манере исполнения этнической музыки. Прибывшие с Фирузом техники и звукооператоры уже ловко коммутировали аппаратуру. На крыльце Концертного зала музыканта поджидали местные коллеги. Особой группкой, важно покуривая, расположились исполнители, так называемой, кулайской музыки: была, дескать, в баснословные времена такая кулайская культура. Веками её никто не знал, не помнил. А вот-те на — появились живые носители традиций музыки, языка и всего в ассортименте.

Фируз обещал после своего сольного выступления сыграть с коллегами «сэйшн», на котором особо настаивали самообразовавшиеся «кулайцы».

— Маэстро! На инструменте какой фирмы вы играете? — нагловатый тип в бейсболке из берёзовой коры поверх вязаной лыжной шапочки сунул под нос музыканту микрофон.

«Звёздность», как-то стремительно приобретённая в последнее время, не мешала Фирузу спокойно и добродушно беседовать с коллегами и прессой.

— Я аккомпанирую себе на шестиструнной гитаре, выполненной в не совсем обычном стиле, что придаёт инструменту особые качества звучания, высоко оценённые мировыми звёздами поп, кантри и классической музыки.

— Но, фирма?

— Нет никакой фирмы. Гитара изготовлена в единственном экземпляре, технология также уникальна. Ну, а как ответить про фирму? Это единственный инструмент, изготовленный единственный раз по моей просьбе моим латиноамериканским другом. Он индеец племени яки, основное его занятие — традиционная индейская магия и целительство. Гитара — просто очень оригинальный дружеский подарок. Она неповторима ни в дизайне, ни в акустических и технических возможностях.

— А звать этого мастера случайно не «дон Педро из Бразилии, где на пальмах много диких обезьян»? — поинтересовался наглец в березовой «этнической» кепке.

— Я знаком с Российским кинематографом и многими его талантливыми представителями Я так понял вы, молодой человек, намекаете на фильм «Здравствуйте, я ваша тетя!» с замечательным актером Александром Калягиным в главной роли. Наверное, это вам кажется смешно, но куда деваться — «в Бразилии действительно много «Педров» и «диких обезьян». Но Вас я должен разочаровать: моего друга индейца племени яки зовут дон Хуан. Ну, и если ваш культурный уровень предполагает хоть какую-то начитанность, а не исчерпывается лишь ношением в Сибири, где много «берёзов» странного колпака, место которому на берёзовом пне, то должны знать: дон Хуан Матус живет в Мексике, а не в упомянутой вами некстати Бразилии.

— Во, шпарит! Такого пиара и не снилось никому из нынешних звезд! — нагловато влез в беседу представитель «Кулайской культуры». — Хуан Матус ведь давно уже «того»…

— Молодой человек! — голос Фируза вдруг приобрёл металлический оттенок. — Такие люди, как мой друг дон Хуан, не могут, как вы выразились, просто так «того». Кстати, дизайнером гитары выступил по нашей просьбе молодой ученик Хуана — Карлито. Инкрустация и ювелирное оформление принадлежит Флоринде, также талантливой ученице дона Хуана Матуса, использовавшей в качестве материала настоящее золото ацтеков. Так что инструмент очень дорог не только как художественное произведение. Цену его в материальном эквиваленте трудно даже приблизительно обозначить.

— Конкретно сказано! Кажется, сегодня будет не только музыкальное шоу: с таким-то специалистом в области «всего»! Интересно, откуда такие берутся, и кто решается на их приглашение! Что-то больно круто загибает старичок!

— Во-первых: я действительно не так молод, как хотелось бы. Во-вторых: я лишь честно и вполне корректно ответил на вами же поставленные вопросы. В-пятнадатых: официально меня пригласила для выступления в Чумске ваша областная филармония. И последнее про «откуда такие берутся»: удовлетворю ваше законное любопытство. Я родился в Сибири. На Белой Горе.