«Прислонять», – гласила надпись между ними. Киря беспокойно поглядывал то на полковника, то на Стаса.

Стас едва сдержал улыбку. Нет, его радовало вовсе не замешательство полковника и недоумение начохра. Это все мелочи. Главное, что он не сошел с ума. Следы от рук никуда не делись, они являлись физическим свидетельством того, что здесь случилось. И что происходило после. Если ЭТО видят сейчас Киря и Гришко, значит, ЭТО точно не глюк, рожденный воспаленным воображением Стаса. Дико? Да. Необъяснимо? Факт. Но раз есть следы от рук, то было и все остальное.

– Я спрашиваю, что это? – повторил свой вопрос Гришко, ни к кому конкретно, вроде бы, не обращаясь.

– Следы, – судорожно сглотнув, ответил Киря. – Следы от рук.

– От чьих? – взгляд полковника уперся в Стаса.

– От моих, – вздохнул Стас.

Он подошел к люку и приложил ладони к отпечаткам. Показал Гришко и еще раз убедился сам. Его ладони в точности совпали с отпечатками.

– Ты продавил металл голыми руками? – нахмурился Гришко. – Или проплавил?

Стас покачал головой:

– Я просто…

«Прислонять», – бросилось в глаза.

– …просто прислонил ладони к люку.

– И все?

– И еще рядом был Колдун.

– Ладно, – кивнул полковник. – Пойди погуляй немного. Я позову.

Стас пожал плечами. Полковник хочет пообщаться наедине со своим верным псом? Пусть общаются.

Он ушел, чувствуя на себе настороженный взгляд Кири. Надо же! Начохр начинает его бояться. За одно это покойному Колдуну стоит сказать «спасибо».

Киря закрыл за спиной Стаса перегородочную дверь. Провернулась кольцевая ручка запора.

– Я че-то не догоняю! – первым заговорил начохр. – Хвостопад все выдумал или как?

– Вряд ли он выдумал все, – качнул головой Гришко. – Выдумщик из него никакой. Да и люк, – полковник повернулся к ДУК-камере, – силой мысли так не залапать. Тут другое.

– Так он что, говорит правду, что ли?

– Он не только говорит. Он еще и делает кое-что. Он провел «крота» по проходу, которого не нашла Катя.

– Может, совпадение? – насупился Киря.

– Может, да, а может, и нет. – Гришко задумчиво разглядывал закрытый люк. – Еще он утверждает, что с ним разговаривает Колдун.

– Колдун мертв.

– Но он Колдун, – серьезно сказал полковник.

– Ерунда какая-то! Этого не может быть.

Гришко пожал плечами:

– В жизни случается многое из того, чего быть не может. Если здраво рассуждать, то и человечество не должно было себя угробить, но оно играючи сделало это.

– Да хрен с ним, с человечеством! Я о нас сейчас говорю. То, о чем рассказывает Хвостопад… Ничего подобного ведь не происходило раньше.

– Ты уверен? – Гришко не отводил взгляда от ДУК-камеры. – Откуда нам знать? Может, и происходило, а мы просто не замечали. Такое случается. Возможно, потенциала Стаса мы тоже не заметили. Возможно, Колдун был прав: нам нужен этот «гэшник». Колдун хорошо разбирался в людях. Он видел людей насквозь. Так что удивительного в том, что Стас научился смотреть сквозь «крота»?

– Бред какой-то! – Киря потер лоб.

– Если бред, то общий, если глюк, то один на всех, – усмехнулся Гришко. – Посмотри на люк. Ты видишь отпечатки?

– Ну, вижу.

– И я вижу. И Стас их видит. И если мы позовем сюда кого-нибудь еще, полагаю, он тоже увидит. А это уже свидетельство того, что Стас может быть прав. Или даже того, что он действительно прав. Ну, а если речь и идет о помешательстве, то – о всеобщем. А знаешь, что самое разумное в обстановке массовой галлюцинации?

– Что?

– Жить по ее законам и правилам. Только так можно выжить.

Киря затряс головой:

– Я не понимаю, ты сам-то веришь всей этой мути с воскрешением Колдуна и суперспособностями Хвостопада?

– Я этого тоже до конца не понимаю, – устало вздохнул Гришко. – Верю или нет? Черт его знает! Очень может быть, что сейчас мы все просто дружно сходим с ума. Вообще-то «БК-7» – экспериментальная машина. Опытный образец, который до Войны не успели толком испытать. Этим сейчас занимаемся мы. Но мы испытываем и действие «крота» на себе.

– Опять не понимаю! – наморщил лоб Киря. – О чем ты?

– Во-первых, здесь установлен особый спецреактор, который может оказывать воздействие на человека. Во-вторых, никто еще не спускался в титановой коробке на такую глубину и при таком стрессе. К тому же «Боевой крот» простоял без дела не один, не два, не десять и даже не пятнадцать лет. Возможно, за время консервации где-то скопились, а при старте – высвободились газы, вызывающие галлюцинации. Возможно также, что из-за перегрева реактора произошла протечка, которая шарахнула нам по мозгам. Или это еще какой-нибудь неизученный эффект. Или все происходящее сейчас кажется только мне, а ты, Стас и прочие – плод моего воображения.