— Нет.

— И полетели на нем путешествовать.

— Путешествовать?

— Да.

— На шаре?

— Да.

— А ты не врешь?

Правдюша обиделся:

— Я не ты. Я никогда не вру.

— Ах да, правда, я и забыл.

— Это ты у нас специалист.

— Да уж...

— Как тебе не надоест врать только?

— Ты знаешь... — задумчиво проговорил Вруша, — иногда надоедает.

— Ну так переставай врать скорее!

— Не могу. Привычка.

— А ты отвыкни.

— Не могу.

— Почему?

— Да я пробовал не врать. Но если не повру хоть полдня, так плохо становится... ногти страшно чешутся, уши потеют, колени зудят. И еще тошнит...

— Да уж... вот до чего ты себя довел.

— Знаешь, давай не будем о грустном. Пошли, братик, лучше коров косить, травку доить... то есть, тьфу, наоборот всё!

— Ну, если наоборот — то пошли, а так — не пойду.

А Hиктошка с кузнечиком тем временем все ехали и ехали по дорожке на восток. Изредка на пути встречались огромные жабы. Они сидели до самого последнего момента — когда автомобиль уже, казалось, вот-вот врежется в них. Солидолыч не изобрел для своей машины тормозов. Вместо них он сделал впереди крепкий бампер из толстого чугуна. Этот бампер должен был предохранить машину от разрушения в случае аварии. Гудка у молокомобиля тоже не было, и Hиктошка кричал жабам:

— С дороги! С дороги!

Но жабы сидели, как каменные, и не обращали внимания. Они отпрыгивали в сторону, когда машина была уже так близко от них, что Hиктошка в ужасе зажмуривал глаза, ожидая страшного столкновения. А кузнечик не боялся. Он сидел на своем месте, не двигаясь, и не мигая смотрел вперед. Наконец, Hиктошка тоже перестал обращать на жаб внимание.

— Как ты думаешь, — спросил вдруг кузнечика Hиктошка, — это всё был сон или нет? Могло так быть, что я упал с воздушного шара в озеро и попал в подводное царство к царю Нептуну? А оттуда каким-то образом обратно на воздушный шар, с которого меня сразу же опять выкинули?

Конечно кузнечик не мог его понять — откуда кузнечикам знать язык коротышек? Но Hиктошка решил, что пусть будет понарошку, как будто кузнечик понимает.

— Значит, ничего не было? — повторил он. — Никакого подводного царства и русалок? Никакой войны с соседнегорцами?

Кузнечик не отвечал.

— Молчание — знак согласия, — сказал Hиктошка. — Ты прав. Я тоже так думаю. Всё это мне просто приснилось.

Кузнечик снова не ответил. Hиктошка ненадолго отпустил квадратный руль и вытащил из одного кармана трубку, а из другого — табак. В это время молокомобиль подпрыгнул на кочке, и Hиктошка вылетел из него. Ремней безопасности-то в молокомобиле не было, и Hиктошка был не пристегнут. Он перекувырнулся через голову и упал спиной на огромный лопух, росший возле дороги. К счастью, Hиктошка ничего себе не вывихнул, а только немного поцарапал локоть колючкой репейника. Молокомобиль вместе с кузнечиком уехал дальше. Пока Hиктошка слез с лопуха, пока разыскал табак и трубку — машины и след простыл.

— Эй! — закричал Hиктошка неизвестно кому — автомобилю или кузнечику. — Эй!

Кузнечик не умел рулить. Пока дорога шла прямо, молокомобиль продолжал нестись вперед. Но скоро она стала поворачивать, и машина съехала вбок. На полном ходу она углубилась в травяные заросли. Когда Hиктошка добежал до того места, где молокомобиль распрощался с дорогой, тот уже пыхтел где-то в далеко в поле, среди травы и пшеничных колосьев. Пытаясь догнать его, Hиктошка протискивался между травяных стеблей и колосьев — а ведь они были толщиной с его руку.

Молокомобиль ревел все громче, а ехал все медленнее, потому что на колеса намоталось полно травы. Наконец он совсем застрял, и Hиктошка догнал его. Он хотел взобраться в кабину и выключить конфорку, чтобы заглушить мотор. Но молокомобиль заревел так страшно, что Hиктошка невольно отпрянул назад. В моторе грохнуло, и из него вырвалось ярко-оранжевое пламя. Оно подожгло сухую пшеницу вокруг. Ветер подхватил огонь.

— Ой! — закричал Hиктошка. — Ой! Пожар будет! Всё поле сгорит!

Тут молокомобиль с грохотом взорвался, и Hиктошка свалился ничком на землю. Все молоко, что было в котле и молочном баке, выплеснулось вверх и пролилось на землю теплым молочным дождем. Он-то и затушил огонь. Квадратный руль упал совсем рядом с Hиктошкой, какая-то гайка больно ударила его по спине, а на затылок шлепнулось что-то мягкое, но тяжелое, так что Hиктошка уткнулся носом прямо в землю. Молокомобиль затих.

Hиктошка полежал немного, не решаясь поднять голову — вдруг еще что-нибудь взорвется? Но в поле было тихо. Замолкшие кузнечики снова начали стрекотать, пели птицы. Hиктошка встал и, раздвигая траву, пошел к машине. Кабина была вся в сметане. В капоте зияла дыра, из который высовывались разные трубочки и железяки. Наверное, они были очень горячие, потому что от них валил молочный пар. Кузнечика нигде не было видно. «Упрыгал в траву», — решил Hиктошка.

Глава семнадцатая. РОЗЫСКИ.

Знайка с Винтиком и доктором Таблеткиным не оставляли попыток найти Hиктошку. «Он с нами живет, значит, мы за него в ответе», — говорил Знайка. А Винтик предложил:

— Давайте на машине объездим окрестности Цветограда. Ведь Пустомеля его за городом в последний раз видел.

Знайка согласился. Они решили каждый день выбирать какой-нибудь участок за городом и обследовать его. Надо же было выйти такому совпадению, что они подъехали к ферме братьев ровно через два часа после того, как Hиктошка ее покинул! За рулем был шофер Торопыга. В этот раз к ним присоединился еще и охотник Патрон со своим бультерьером Булькой. Когда охотник еще только обзавелся этим бультерьером, все его так прямо и звали: Бультерьер, потому что других бультерьеров в Цветограде не было. Но постепенно коротышки, которым короткие слова произносить легче, чем длинные, стали звать собачку охотника просто Булькой.