— Вы скоро сами во всем разберетесь, — добавил он напоследок.

«Вэнити фэр» описывали как «фирменное издание Евротраша», но на внешнем облике офисов издательства это никак не отразилось, по крайней мере той его части, что размещалась в «350». Когда Грейдон только занял место Тины Браун, он сразу начал жаловаться, что кабинеты там выглядят как «декорации дерьмовой "Династии"», но после трех лет его руководства они остались такими же, как и в любом другом журнале.

Подходя к редакции со стороны лифта, первое, что вы видите, — выполненную большими жирными буквами надпись «ВЭНИТИ ФЭР», а под ней — сидящую за стойкой добродушную пожилую женщину. Это Бернайк Эллис, секретарь журнала. Пожалуй, вряд ли можно было ожидать большего контраста. Казалось, ее посадили здесь для того, чтобы напомнить сотрудникам, кто их читатели.

Когда журнал был только что возрожден, в пресс-релизе его описали как «веселый журнал для высокоинтеллектуальных эрудитов», но это не соответствовало действительности. Вот что сообщил «Индепендент» один из бывших сотрудников журнала: «Ошибочно принимать «Вэнити фэр» за журнал, который читают такие известные люди, как Клаус фон Бюлов, [24] который сидит в комнате, заставленной книжными полками, одетый в бархатные тапочки с фамильной монограммой. На самом деле его читают женщины, пока им делают маникюр в торговых пассажах по всему Иллинойсу». По данным августовского (1990) «Спай» в 1990 году лишь 33 процента читателей окончили колледж, 34,4 процента не посещали ни одного. «Лесть обеспечит вам 10 страниц… возможно».

Офис самого Грейдона поражал воображение. Невероятно огромный, больше его был только офис Анны Уинтур, редактора «Вог», как и положено, угловой, с большими венецианскими окнами. На свое королевство Грейдон взирал из-за огромного, сделанного на заказ стола, по левую сторону от которого находился стол для заседаний, окруженный деревянными стульями. Когда я наконец появился в его кабинете, Грейдон говорил с кем-то по телефону, затягиваясь сигаретой «Кэмел лайт». Жестом он показал, чтобы я сел. На часах было 10.15. Не слишком хорошее начало.

Повесив трубку, первое, что он сказал мне:

— Черт возьми, во что ты вырядился? Выглядишь как музыкант из какой-нибудь панк-рок-группы.

— Твой секретарь сказал, что ваши правила позволяют одеваться просто, — запротестовал я.

Выйдя из-за стола, Грейдон закрыл дверь кабинета. На нем были белая рубашка с Джермин-стрит, черный галстук в горошек и пара желто-коричневых брюк. Я бы не сказал, что он одет просто.

— Во-первых, здесь мы не называем их секретарями, — пояснил он. — Они личные помощники. И во-вторых, «просто» не означает это, — указал он на мою одежду. — Это кодовое слово, означающее хаки и тенниску. Обратись к Дану, чтобы он отвел тебя в «Гэп».

— «Гэп»? — с недоверием повторил я. — Могу я отнести эти расходы на счет журнала?

Грейдон рассмеялся:

— Как прошел перелет?

Я воспринял это как намек.

— Спасибо за билет в бизнес-класс, — сказал я чуть ли не с подобострастием. — Для меня это многое значит.

— Я это сделал? — искренне удивился он. — Ошибка.

— Ну, если тебя утешит, меня пересадили классом ниже.

Он снова засмеялся.

— Ну что ж, я рад, что ты приехал. — Он опять уселся за стол. — Поболтайся тут с месяц, побывай на нескольких собраниях, оглядись. Если сработаемся — отлично, а нет — значит, нет.

Меня насторожило, что он даже не упомянул о желании Сая встретиться со мной. Но я промолчал, рассудив, что сейчас не время об этом спрашивать.

— Послушай, спасибо за эту возможность, — начал я, стараясь, чтобы мои слова звучали искренне. — Для меня это действительно многое значит. Вряд ли я мог бы пожелать для себя место лучше.

Грейдон угрожающе прищурился.

— Тебе кажется, что ты уже у цели? — спросил он. — Жаль тебя разочаровывать, но ты еще пока в первой комнате. — Он помолчал. — Не пойми меня превратно, это действительно кое-что значит, но в то же время этого далеко не достаточно. Поверь мне, в этом городе куча людей, которым удалось попасть в первую комнату, но они не смогли продвинуться дальше. Тебе потребуется минимум год, чтобы обнаружить в глубине первой комнаты тайный ход, ведущий во вторую. Со временем, если тебе улыбнется удача, ты найдешь такой же ход в третью. Всего таких комнат семь, и ты пока лишь в первой из них. Не забывай об этом.

Позже я узнал — это фирменная речь Грейдона о «семи комнатах», с ней он выступал перед всеми «новобранцами». По сути это было теорией достижения успеха в рамках ночного клуба. Сейчас я походил на подражающего знаменитостям юнца в «Студии 54», легендарном в восьмидесятом клубе диско на Пятьдесят четвертой улице на Манхэттене, где собирались самые богатые, знаменитые и модные люди того времени. Фейс-контроль в клубе был настолько жесткий, что туда пускали даже не всех знаменитостей, так как Стив пытался создавать правильное общество. Люди подбирались по принципу: не важно, знамениты вы или нет, вы просто должны понравиться в конкретный момент. Ему удалось пройти при входе фейс-контроль Стива Рубелла, [25] но еще было очень далеко до того, чтобы нюхать кокаин из выреза платья Маргарет Трюдо [26] в комнате для VIP-персон. Его речь напомнила мне то, что Гордон Гекко сказал Баду Фоксу в фильме «Уолл-стрит»: «От тебя потребовалось многое, чтобы попасть ко мне. Вопрос в другом: на что ты пойдешь, чтобы здесь остаться?»

Карьера самого Грейдона была довольно стремительной. Он родился в 1949 году в семье летчика Королевских военно-воздушных сил Канады и вырос на окраине Оттавы. Свою первую работу редактора журнала получил в 1974 году в «Канадиан ревю». В 1978 году он приехал в Нью-Йорк и устроился в «Тайм», откуда ушел через семь лет в 1985 году, чтобы начать выпускать «Спай» вместе с Куртом Андерсеном, и пробыл редактором этого журнала целых шесть лет. После «Спай» его пригласили редактором «Нью-Йорк обсервер». И наконец, в 1992 году он стал руководителем «Вэнити фэр».