— Что беспокоит уважаемого господина? — спрашивает Янаока, раскрасневшийся от саке доктор из Кумамото.

— Доктор Маено полагает, что у отца рак…

— Тяжелый диагноз! Позвольте нам завтра провести консультационный осмотр.

— Доктор Янаока добр к нам, но отец очень избирателен по отношению…

— Да перестаньте, я знаком с вашим благородным отцом двадцать лет.

«Да, — думает Узаемон, — но он презирает вас сорок».

— «У семи нянек дитя без глаза», — цитирует Авацу, — доктор Маено, несомненно, прекрасный врач. Я буду молиться за скорейшее выздоровление господина Огавы.

Остальные обещают то же самое, а Узаемон выражает им за это благодарность.

— Еще одно отсутствующее лицо, — упоминает Яна- ока, — это обожженная дочь доктора Аибагавы.

— Так, выходит, вы не слышали, — говорит переводчик Арашияма, — о счастливом для нее исходе? Финансы доктора оказались в крайне плачевном состоянии, даже начались разговоры о том, что вдова потеряет дом. Когда Владыка-настоятель Эномото узнал о нищете семьи, он не только заплатил долги до самого последнего сена, но даже нашел место для дочери в монастыре на горе Ширануи.

— Почему же это «счастливый исход»? — Узаемон уже сожалеет, что открыл рот.

— Полная чашка риса каждый день, — говорит Озоно, коренастый химик, — за разучивание нескольких сутр? Для женщины с изъяном, который ставит крест на замужестве, это, конечно же, счастье! О-о, я знаю, отец поддерживал ее игры в ученого, но надо посочувствовать и вдове. Разве должно дочери самурая возиться с роженицами и общаться с потными голландцами?

Узаемон приказывает себе молчать.

— В Исхая, — говорит Банда, инженер земляных работ из болотистой местности Сендай, — я слышал странные слухи о храме настоятеля Эномото.

— Если вы не хотите, — Авацу дружески предупреждает Банду, — оказаться в неудобном положении, обвиняя в чем-либо близкого друга Мацудаиры Саданобу и старшего академика Ширандо, тогда вам лучше не обращать внимания на слухи о храме владыки Эномото. Монахи живут там, как и положено монахам, а монахини — монахиням.

Узаемон и хочет, чтобы Банда поделился этими слухами, и не хочет.

— Где настоятель Эномото сегодня, кто знает? — спрашивает Янаока.

— В Мияко, — отвечает Авацу, — разбирается с каком-то сложным клерикальным вопросом.

— На суде в Кашиме, — говорит Арашияма. — Я слышал, участвует в каком-то процессе.

— Мне говорили, что он поехал на остров Изу, — выдвигает свою версию Озоно, — чтобы встретиться с корейскими торговцами.

Дверь сдвигается в сторону: приветственный шум прокатывается по залу.

Доктор Маринус и Сугита Генпаку, один из самых известных специалистов по голландским наукам, стоят в дверях. Хромой Маринус опирается на трость; пожилой Сугита опирается на слугу. Пара весело толкается, уступая очередь другой стороне. Они затевают игру камень- ножницы — бумага. Маринус выигрывает, но использует свою победу, чтобы Сугита вошел первым.

— Вы посмотрите, — подает голос Янаока, вытягивая шею, — на волосы этого иностранца!

Огава Узаемон видит, как Якоб де Зут стукается головой о низкую притолоку дверного проема.

— Всего тридцать лет тому назад, — рассказывает Сугита Генпаку, сидя на низкой скамеечке лектора, — голландские науки во всей Японии изучали только трое, и состояли эти науки из одной книги. Самый старый из них — перед вами, а компанию мне составляли доктор Накагава Джунен и мой дорогой друг, доктор Маено, среди недавних открытий которого, конечно же, есть эликсир бессмертия, поскольку он совсем не изменился с того времени.

Пальцы Сугиты накручивают кольца седой бороды.

Доктор Маено отрицательно качает головой: смущенный и польщенный сказанным.

— Книга, — продолжает Сугита, наклонив голову, — называлась «Анатомические таблицы» Кулмуса [61] , отпечатанная в Голландии. Ее я увидел в самый первый визит в Нагасаки. Возжелал всем своим существом, но заплатить запрашиваемую цену мог бы с тем же успехом, с каким доплыл бы до Луны. Мой клан купил ее для меня и, совершив это, определил мою судьбу. — Сугита замолкает и с профессиональным интересом слушает, как переводчик Шизуки передает его слова Маринусу и де Зуту.