Казалось, что даже космос на стороне евреев, наука явно соединялась с религией, чтобы обеспечить выживание самых достойных. Светские сионисты любили оправдывать свои убеждения на дарвинистской основе. Например, Артур Кестлер сказал: палестинские арабы живут «первобытным, анахроничным образом, что само по себе ведет к краху. Бессмысленно спрашивать, является ли эта посылка «правильной» или «неправильной». История держит в руке кнут. А в данном случае евреи, ее традиционные жертвы, стали кнутом» [2612] .

Ветхий Завет обеспечивал санкцию для окончания второго вавилонского изгнания и строительства Нового Иерусалима. Некоторые христиане действительно предсказывали второе пришествие Христа после возвращения избранного народа в Святую Землю. Наверняка их тронул вид евреев, прибывающих со слезами радости, хвалебными песнями и криками: «Сион!» Один британский полицейский писал: «Над этой волочащей ноги нестройной процессии грязных людей с бледными лицами витала какая-то странная слава. В их глазах светилось величие» [2613] .

Они великолепным образом выполняли пророчество из главы 11 Книги пророка Исайи:

И будет в тот день: Господь снова прострет руку Свою, чтобы возвратить Себе остаток народа Своего…

И поднимет знамя язычникам, и соберет изгнанников Израиля, и рассеянных Иудеев созовет от четырех концов земли. (Ис. 11:11—12)

Неудивительно, что Давид Бен-Гурион, социалист-сионист, который стал первым премьер-министром Израиля, объявил: «Мандат не является нашей библией. Скорее уж, Библия является нашим мандатом» [2614] . Не вызывает удивления и то, что евреи смотрели на арабов, как Моисей на хананеев — как просто на инструменты в плане Господа для детей Израилевых.

Арабы интерпретировали эту мессианскую программу, как вызов своей вере, на который можно ответить только упорным сопротивлением — возможно, джихадом. Они были убеждены, что евреи намерены единолично завладеть Святой Землей. Избранный народ мог войти в свое библейское наследие только за счет притязаний мусульман. Поэтому звезда Давида должна победить и полумесяц, и крест.

Так, думали арабы, поток еврейских иммигрантов заставит переселиться местное крестьянство, вынужденное покинуть свои владения.

Хотя право арабов на землю представлялось юридически туманным, это были притязания реального мира, а не следующего. Они основывались на долгой оккупации и глубокой привязанности. Если процитировать их самого способного защитника, христианина Джорджа Энтони, «нет места для второй нации в стране, которая уже населена».

Лига Наций не имела права класть груз облегчения бед еврейской диаспоры на арабскую Палестину. «Ни один моральный кодекс не может оправдать преследование одного народа в попытке облегчить преследование другого» [2615] .

В 1918 г. евреи составляли 8 процентов населения. Арабы заявляли, что Палестина «ни в коем случае не соглашается на то, чтобы ее горы превратились в вулканы, изрыгающие огонь, а воды Иордана превратились в кровь» [2616] . Любая попытка значительно увеличить еврейскую иммиграцию приведет к «непредсказуемой катастрофе и потере арабских, еврейских и британских жизней» [2617] .

Первый британский верховный комиссар сэр Герберт Сэмюэль вскоре обнаружил: его соотечественники полностью недооценили степень арабского противостояния еврейскому присутствию. Как он писал, «это сравнимо с раздражающим эффектом инородного тела в живом организме» [2618] .

Сионизм разжег арабский национализм. Он угрожал «воспроизвести в Палестине» [2619] , как отмечали другие, условия Ирландии: «Два народа живут в маленькой стране и чертовски ненавидят друг друга» [2620] . Евреи из Европы часто относились к «местным» с европейской надменностью и высокомерием, быстро переняв отношение поселенцев.

Однако новое сионистское управление отличалось от старого колониального порядка. Если предполагалось, что британская оккупации Палестины будет временной, еврейская экспроприация обещала стать постоянной. Сэмюэль делал все возможное, чтобы примирить непримиримые сообщества. Он был либералом, учился в Оксфорде и считал, что жизнь— это «один выпускник Бейллиола за другим» [2621] . Этот человек был благородным и великодушным до наивности. Более того, он с утонченным отвращением относился к автократии и не хотел управлять страной, «где льется лицензированное молоко и зарегистрированный мед».

Но арабы могли видеть в нем только еврея-сиониста, чьи аккуратно подстриженные черные усы «распространяли вокруг себя некую милитаристскую энергию, непоколебимость и холодность» [2622] .

В 1921 г. арабы разбили его смягчающую политику мятежами и беспорядками. После этого Сэмюэль ограничил иммиграцию и начал первую из серии британских попыток разбавить Декларацию Бальфура (стараясь не предавать тех, кто выступал за нее). По словам одного британского офицера, тоже еврея, их целью было «удерживать равновесие так, чтобы не оскорбить мусульманское мнение, которое поставит под угрозу всю империю, а также еврейское мнение, что вызовет трудности по всему миру» [2623] . Евреи пришли в ярость оттого, что посчитали предательством и вероломством верховного комиссара. Они стали звать Самюэля «Иудой».