Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы
вернуться

Несмелов Арсений Иванович
Шрифт:

СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В ПРИЖИЗНЕННЫЕ СБОРНИКИ [145]

«Померкла туманная линия…» [146]

Померкла туманная линия Далекого берега… Мгла, Такая немая и синяя, На озеро с неба сошла. И волны на камни прибрежные Взбегали, шурша в камыше, Их лепеты, сонные, нежные, Так ласковы были душе. Скрипели у лодки уключины, Бежала, звенела вода, И снилось, что мы не разлучены, А счастливы были всегда.

145

Стихотворения этого раздела даются в порядке приблизительно восстанавливаемой хронологии их написания — с помощью дат на письмах, к которым прилагались автографы, или по первым публикациям. Публикация, по которой печатается текст, указывается после названия. Многие стихотворения этого раздела впервые перепечатываются в современном издании, некоторые публикуются впервые по автографам.

146

«Померкла туманная линия…». Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения к журналу «Нива» на 1914 год. Т. II, май — август.

ТАМ («Где гремели пушки…») [147]

Где гремели пушки И рвались шрапнели — Оставались дети. …Прятались в подушки, Забивались в щели…. Маленького Яна — Голубые глазки — Не забыла рота. Раз от «чемодана» Загорелась хата… Звонко крикнул кто-то… Нам не жаль солдата: Павший с крошкой рядом, Не глядел он в небо Удивленным взглядом — Знал, что жизнь — копейка!.. Худенькая шейка, Яростная рана… Маленького Яна — Голубые глазки — Навсегда не стало…

147

Там («Где гремели пушки…»). ВСт. «Чемодан»— на солдатском разговорном языке — название самых больших германских снарядов.

НАД ПОЛЕМ («Тихий ветер шепчет над полями…») [148]

Тихий ветер шепчет над полями… Он унес, развеял звуки боя… Звезды светят синими огнями, Ночь полна нездешнего покоя… Позабыв тревоги боевые, Позабыв о грустном и опасном, Спят солдаты… Только часовые Сонно бродят в сумраке безгласном. Ночь пойдет неслышно… Незаметно Улетит с мечтами и покоем, И рассвет сырой и неприветный Над полями грянет новым боем… Но теперь так ласково и нежно Веет ветер, веет полусонный… — Спите, братья, спите безмятежно, Отдыхайте сердцем истомленным!.. Сзади вас, в покинутых селеньях, Ваши сестры, матери и жены Видят вас в молитвах и виденьях, Чутким сердцем слышат ваши стоны…

148

Над полем («Тихий вечер шепчет над полями…»). ВСт.

АВСТРИЕЦ(«У него почернело лицо…») [149]

У него почернело лицо. Он в телеге лежит недвижимо, Наша часть, проходившая мимо, Вкруг бедняги столпилась в кольцо. Мой товарищ, безусый юнец, Предлагает ему папиросы… И по-польски на наши вопросы Шепчет раненый: «Близок конец…» И на робкие наши слова, Улыбаясь бессильно и бледно, Шепчет медленно он: «Вшистко едно…» И ползет возле губ синева. Каждый знает, что рана в живот — Это смерть… «Я умру через сутки…» Лейтенант утешеньям и шутке Не поверит уже, не поймет… Слышен выстрелов дальний раскат… Наши лица угрюмы и строги… Мы проходим по грязной дороге, Не надеясь вернуться назад. Новая Александрия

149

Австриец(«У него почернело лицо…»). ВСт. Вшистко едно(польск.) — всё равно.

«Скоро утро. Над люнетом…» [150]

Скоро утро. Над люнетом Неподвижный часовой, Он печальным силуэтом Онемел, как неживой. И, неверно озаренный Светом робкого костра, Весь окоп уединенный Чутко дремлет до утра. Офицер в землянке темной Над письмом склонил лицо,— На руке мерцает скромно Обручальное кольцо… Утомленно спят солдаты, Ружья в козлах — точно сноп, И, глубоким сном объятый, Недвижим и тих окоп. Близко утро. Грянул где-то Первый выстрел, близок бой… Шевельнулся у люнета Неподвижный часовой…

150

«Скоро утро. Над люнетом…». ВСт. Люнет— здесь: воен. небольшое укрепление над окопом.

В ПОХОДЕ(«Эх! тяжела солдатская винтовка…») [151]

Эх! тяжела солдатская винтовка И режет плечи ранец и мешок… Дорога грязна и идти неловко, Ведь к ней нужна привычка и сноровка, И за аршин считай ее вершок… Неважно, брат, коль нет с собою трубки, А с ней — пустяк: запалишь — всё пройдет… Нам из Москвы прислали полукрупки, Да вот спасибо им за полушубки, А то земля в окопах — чистый лед. Идем давно… костры блестят из мрака, И слышен говор тысячи людей… Недалеко, должно быть, до бивака… Вот в темноте залаяла собака И где-то близко — ржанье лошадей. Обед давно готов в походной кухне, И кашевар нескупо делит щи… «Ей, землячок, смотри, брат, не распухни!..» А утром — бой. Угрюмо пушка ухнет, И смерть откроет черные клещи…

151

В походе («Эх! тяжела солдатская винтовка…»). ВСт. Полукрупка— пшеничная мука первого (не высшего) сорта.

ВИНТОВКА № 572967 («Две пули след оставили на ложе…») [152]

Две пули след оставили на ложе, Но крепок твой березовый приклад. …Лишь выстрел твой звучал как будто строже, Лишь ты была милее для солдат! В руках бойца, не думая о смене, Гремела ты и накаляла ствол У Осовца, у Львова, у Тюмени, И вот теперь ты стережешь Тобол. Мой старый друг, ты помнишь бой у Горок, Ялуторовск, Шмаково и Ирбит? Везде, везде наш враг, наш злобный ворог Был мощно смят, отброшен и разбит! А там, в лесу? Царапнув по прикладу, Шрапнелька в грудь ужалила меня… Как тяжело пришлось тогда отряду! Другой солдат владел тобой два дня… Он был убит. Какой-то новый воин Нашел тебя и заряжал в бою, Но был ли он хранить тебя достоин, И понял ли разительность твою? Иль, может быть, визгливая граната Разбила твой стальной горячий ствол… …И вот нашел тебя в руках солдата, Так случай нам увидеться привел! Прощай опять. Блуждая в грозном круге, Я встречи жду у новых берегов, И знаю я, тебе, моей подруге, Не быть в плену, не быть в руках врагов!

152

Винтовка № 572967 («Две пули след оставили на ложе…»). НА. 1919, 3 октября. Горки— в данном случае, вероятно, неидентифицируемый населенный пункт в Уральском регионе; Ялуторовск— город к югу от Тюмени; Шмаково— вероятно, село Кетовского района Курганской области (иначе Шмаковка), близ тракта Ирбит-Камышлово; Ирбит— город к востоку от Екатеринбурга, севернее Тюмени.

НОВОБРАНЕЦ («Широк мундир английского солдата…») [153]

Широк мундир английского солдата, Коробят грудь нескладные ремни… Старик-отец, крестьянин бородатый, Сказал, крестясь: «Господь тебя храни!» Мальчишка хлиб, а пули жалят больно (Сам воевал и знает в этом толк). — Прощайся, мать, наплакалась… Довольно. И шапку снял, нахмурился и смолк. Ушли. Один. Когда-то ночь настанет, Когда-то смолкнут звуки голосов, И сладкий сон усталого заманит В родную глушь, в родимый гул лесов. Неделя-две тоски, борьбы и ломки, А там, глядишь, коль все идет на лад, И грудь вперед, и шаг, и голос громкий, И этот смелый и спокойный взгляд. Любовь и труд! В подростке — спрятан воин, В тебе ж — его ваятель, командир! Уж мальчуган оружия достоин, И как к нему идет теперь мундир! Оторванный от жизни полусонной, Он стал нервней, душа его — как воск… Характер ли создать определенный, Иль навести один ненужный лоск, — Ты можешь все. Твори стране солдата, Единой верою скрепляя все сердца, — И будь для них, чем был уже когда-то: Начальником, вмещающим отца.

153

Новобранец («Широк мундир английского солдата…»). НА. 1919, 27 октября. Хлиб— т. е. хлипок.