— Да. — Стейтс побренчал мелочью в кармане. Лицо его сводила тревога. — Черт бы побрал эти субботние утра! Я весь на нервах. — У Стейтса были жена и маленький сын.

— Да тебе можно не волноваться.

— Ну конечно! Ты вспомни, что было на прошлой неделе с беднягой Грегори! Сдается мне, он решил избавиться от всех художественных редакторов.

— Работу Грегори передали тебе. Он не рискнет оставить без художника и «Соглядатая», и «Хозяюшку».

— Только Богу известно, на что он способен. — Стейтс мрачно пнул ножку стола. — Мака видел?

— Нет. Понимаешь, я опоздал на десять минут.

— Вот черт! На него не наткнулся?

— Нет. Но пришлось идти мимо его двери, а он, по-моему, видит и через дверь. Теперь сижу жду вестей.

— Не выдумывай… А вот и Батс-младший. Привет!

Батс, называемый «младшим», чтобы не путать его с его же дядей, редактором «Киномана», с кривоватой ухмылкой протиснулся в кабинет.

— Здорово, ребята! Послушайте, это правда, что Флетчеру конец?

— Флетчеру? Никогда! — изумился Стейтс. — «Воскресный вестник» без Флетчера пропадет!

— Месяц назад ты с тем же успехом мог сказать, что он пропадет без Пьюрфоя, а «Киноторговец» — без Фитча. Учитывая, что именно Фитч основал его и вел целые двадцать лет, принося хорошую прибыль! Но это его не спасло.

— Вот дьявол… — пробормотал Стейтс.

В дверь постучали, и в проеме возникла девушка с карандашом и блокнотом в руках, хорошенькая, но все трое уставились на нее, как на горгону Медузу.

— Мистер Беннет, мистер Фишер просит вас немедля прийти к нему.

Беннет неуклюже поднялся.

— М-меня? — переспросил он.

— Да. — На лице девушки отразилось сострадание. — Не знаю, надо ли говорить, но мистер Саути только что доложил мистеру Фишеру, что сегодня утром вы опоздали на четверть часа.

— О черт! — простонал Беннет. — Мне конец. Хорошо, мисс Мерримен, — поклонился он, имитируя бесшабашность. — Передайте этой крысе, пусть готовит свою чашу с ядом, я не премину выпить ее.

Девушка вышла, мужчины переглянулись.

— Боже мой! — взорвался Стейтс. — А ведь когда-то Саути был неплохим парнем! Сил нет видеть, как приличные люди превращаются в подлецов, ябед и подлиз — и все потому, что боятся лишиться работы!

— Твоя правда, Оуэн, — подтвердил Беннет, — и больше того, я непременно ему об этом скажу. Ну, до встречи, друзья. Ждите обреченного здесь.

Беннет отсутствовал всего пять минут. За это время Стейтс и Батс-младший перекинулись всего тремя фразами.

— Саути, понимаешь ли, женат, — заметил Батс.

— Я тоже, — возразил Стейтс. — Но будь я проклят, если паду так низко!

— Ну, значит, вылетишь, — заключил Батс.

Беннет вернулся с ошеломленным видом.

— Нет, — ответил он на вопросительные взгляды друзей, — нет, меня не уволили. Он сказал, что на моем месте любого другого выгнал бы, но он думает — представляете, он думает! — что я хороший человек и прочая чушь. И пригласил меня пообедать.

— Пообедать?!

— Да. Похоже, совсем сбрендил.

Его коллеги переглянулись.

— Значит, ты не сказал, что ты о нем думаешь?

— В таких-то обстоятельствах? Нет.

В дверь опять постучали.

— Мистер Стейтс? — смущенно спросил юный редакционный курьер. — Не застал вас в вашей комнате, сэр. Прошу прощения, сэр. Нам всем будет вас не хватать, сэр.

Стейтс принял конверт, едва взглянув на него.

— Спасибо, Джим… Ладно, Бенни, я сам все ему скажу. Толку от этого не будет, но и вреда тоже. И пожалуй, еще дам ему в рожу! — И с этими словами он вышел.

— Слушай, и двух минут не прошло, как я сказал, что его уволят, — пробормотал Батс-младший.

— И как, черт побери, — закипел Беннет, — нам теперь выпускать «Соглядатая» без художественного редактора? О чем только Фишер думает? Вот что мне интересно!

— А ты спроси его за обедом, — предложил Батс-младший и закрыл за собой дверь.

Беннет снова уселся за свой стол, а мистер Тодхантер поднялся со стула, на котором просидел все это время, в значительной мере прикрытый картотечным шкафом.

— Прошу прощения, — вежливо начал он, — моя фамилия Тодхантер. Уилсон из «Лондонского обозрения» просил меня узнать, не сможете ли вы сегодня с ним отобедать.

Беннет поднял на него остекленелый взгляд.

— Сегодня? Нет, никак не могу.

— Я так ему и скажу, — пообещал мистер Тодхантер и покинул кабинет, в тот момент не задумавшись, отчего взор Беннета показался ему таким странно остекленелым; нет, его удивило, почему молодой человек не спросил, как долго он пробыл в кабинете и что успел услышать.