Корабль, на котором плыл гонец Лоредано, прибыл в Венецию 29 июля. Таким образом, Западная Европа узнала о столь важном событии, как падение Константинополя, лишь спустя целый месяц после того, как оно произошло. Венецианское правительство немедленно отправило курьеров в Ватикан, к королю Неаполя, в Геную, во Флоренцию, к королю Франции, императору Священной Римской империи в Германию, к королю Венгрии и в другие государства, сообщая им об этой развязке.

Для Генуи и Венеции, которые имели все шансы потерять возможность торговли на Черном море, для папы, лишь недавно решившего снова оказать Константинополю финансовую поддержку, эта новость явилась громом среди ясного неба. Никто не верил, что столь хорошо укрепленный город мог сдаться так быстро.

Диедо, Николо, Тедальди и другие очевидцы прибыли в Венецию спустя пять дней после гонца Лоредано. Диедо немедленно предстал перед правящим советом и дал подробный отчет. Вскоре после этого он должен был дать такой же отчет сенату и ответить на вопросы с мест. К тому времени все, что стало известно о размерах потерь, — это число убитых в бою.

Несомненно, Диедо подготовил свой отчет еще во время трехнедельного путешествия из Негропонте в Венецию. Такие рапорты неизменно ожидались от командующих офицеров, принимавших участие в значительных событиях, даже от капитанов торговых судов.

Лишь после получения отчета Диедо венецианское правительство было готово предпринять конкретные ответные меры.

Венецианская республика в типичной для себя манере решила сочетать жесткую политику с мягкой. В рамках жесткой политики был отправлен гонец в Негропонте с приказанием адмиралу Лоредано привести флот, находившийся под его командованием, в полную боевую готовность. Ему также было приказано патрулировать Эгейское море вместе с флотом Лонго, состоявшим из пятнадцати галер. Венеция выказала решимость сражаться до последнего, чтобы удержать контроль над Эгейским морем в том случае, если османский флот направится на юг и будет претендовать на него.

Корабли в портах Корфу, Модона и Крита тоже были приведены в боевую готовность. Хотя на венецианских верфях как раз строились семнадцать новых военных галер, сенат счел, что этого будет недостаточно, он приказал построить еще пятьдесят. На эти расходы выделили 52 500 дукатов.

С другой стороны, торговое государство, каким была Венецианская республика, могло существовать только за счет коммерции. Венецианцы не позволяли себе излишней неуступчивости. Специальному послу Марчелло, отправленному на корабле адмирала Лоредано для переговоров с византийцами, теперь поступил приказ наладить переговоры с османами. Ему следовало поспешить в Адрианополь и там вручить султану добровольный дар в 1200 дукатов. Кроме того, Марчелло приказали заверить султана в том, что венецианцы, участвовавшие в защите Константинополя, действовали в качестве частных лиц, а Венеция как государство не собиралась нарушать свои договоры с Османской империей. Ее правительство глубоко сожалеет о поступках этих частных лиц.

Марчелло было сказано, что самая настоятельная потребность Венеции в настоящий момент — восстановить торговые отношения с Османской империей на прежних выгодных условиях. Если для этого понадобится промолчать об огромных издержках, понесенных страной из-за осады (прежде всего о множестве убитых, а также о потере складов, торгового центра, грузов, хранившихся на торговых судах, захваченных в заливе Золотой Рог), значит, так тому и быть. Общая стоимость убытков оценивалась в 400 000 дукатов.

Таким образом, правительство Венеции, по сути дела, предпочло замолчать жертвы среди своих граждан ради блага всего государства. Но в то же время оно вознаградило этих граждан за их жертвы, давая им понять, что они не забыты.

Спустя пять дней после отправки султану даров сенат объявил сыну посла Минотто, что он может отправиться на корабле «Алимонда», плывущем в Константинополь, чтобы заняться поисками своего отца. Если посол Минотто окажется среди тех, кого взяли в плен, сенат обещал уплатить выкуп за его освобождение.

Судя по этому распоряжению, до 17 июля венецианское правительство не знало о смерти Минотто.

На следующий день сенат распорядился насчет выплат пенсий детям капитана Коко, погибшего в ночной вылазке против турецкого флота. Эти выплаты включали пенсии для каждого из его сыновей и приданое его дочери.

Протокол собрания сената от 28 августа говорит о том, что дочери посла Минотто было решено дать приданое в 1000 дукатов, которое было бы сокращено до 300 дукатов в том случае, если она не выйдет замуж, а предпочтет уйти в монастырь. Жене и сыну Минотто, которых он отослал на венецианском корабле непосредственно перед самым захватом города, были назначены ежегодные пенсии по 25 дукатов.

Наконец, спустя два месяца после взятия Константинополя, венецианское правительство узнало о том, что Минотто был обезглавлен вместе с одним из своих сыновей и семью другими высокопоставленными гражданами венецианского поселения. Мехмед не простил венецианцам того, что они подняли свой флаг и бросили ему вызов.

Но семьи остальных семи жертв не получили пожизненных пенсий. Минотто, хотя он и был представителем аристократии, в отличие от этих семерых происходил из небогатой семьи. Дворянам, управлявшим венецианским обществом, были дарованы многие права. Но они имели и обязанности, а первейшая из них заключалась в том, чтобы сражаться за Венецию, не думая о том, каких это потребует жертв.