– Пути богов неизвестны, - промямлил не веря себе Лотт.
– Кто знает, может, я еще заскочу к вам в следующем году.

– Ах, чудесно, чудесно!

Эмма услышала то, что хотела услышать и продолжила ворковать с супругом. Лотт чувствовал себя третьим лишним, но не решался покинуть пару голубков. Он провел детство в доме лорда Кэнсли. Знания в них с братом заталкивали силком, а озорство лечили хворостиной. Глядя на радостные личика детей, Лотт понял, что завидует. Он тоже хотел хотя бы раз побыть беспечным шалопаем.

Лотт не сразу заметил изменения. Птицы вспорхнули с веток, бросив клевать засохшую кожуру вишен. Галдящие дети, открыв рты, пялились на то, что творилось у него за спиной. Супруги Ларрэ закончили трепаться о том, кто из них больше друг друга любит и обеспокоено переглядывались. Лотт присмотрелся внимательнее.

Девушка в ночной рубашке, спотыкаясь, брела по аллее. Она стонала и просила о помощи, держась за рукоять торчащего из живота ножа. А за ней необъятным плащом тянулась пустота. Люди застыли в недоумении, но самым страшным было то, что они смотрели только на девушку.

Лотт понял, с чем имеет дело, и рванулся к ней. В голове семенили две мысли. Что будет, если он не успеет? И как, падальщик пожри внутренности, он должен закрыть червоточину?!

Девушка отчаялась найти помощь. Лотт понимал, здешние люди просто не могли смириться с тем, что в Приюте Нежности случится подобное. Они опешили и теряли драгоценное время. Девушка была миловидной - русая коса до плеч, василькового цвета глаза и красные как маки губы, которые хочется поцеловать. Она всхлипнула в последний раз и вытянула из живота нож. Хлынула ярко-алая кровь. Кровь била ключом, Лотт и не знал, что в худышке может быть столько ее.

Лотт подхватил хрупкое тело. Девушка пугливо взглянула на него, крепко обняв за шею. И умерла. Пустые глаза смотрели в его душу, обвиняя за неспешность.

Люди очнулись. Женщины кричали, монахи творили святые гало. А Лотт, не отрываясь, смотрел в мертвые глаза. Пустота входила в него. Марш высасывал ее из трупа, отдавая взамен частичку себя. Лотт не чувствовал страха или сомнений. Это был редкий момент, когда он точно знал, что все делает верно. Святой символ на его груди, казалось, воссиял. Он был настоящим солнценосцем. Тем, кто защищает людей от нечестивых сил.

И вот, когда пустота почти досуха испила из родничка его жизненных сил, все закончилось. Мертвую девушку забрали из его рук. Точнее отодрали, так как Лотт не хотел расставаться с ней, боясь, что им еще грозит опасность.

Над ним склонился Мэддок. Моряк дал выпить пойла, отдаленно напоминающего вишневую наливку. Лотт пил жадно, тягучая жидкость жгла горло не хуже кадильного масла для воскурений. Лотт закашлялся, сплевывая остатки. Не глядя, отдал кому-то бутыль.

– Что это было?!

– На помощь!

– Девушка мертва!

– Помогите Бригитте!

Людей было слишком много, они устроили давку и вопили как резанные. Инквизиторы прорвали неплотные ряды зевак и образовали вокруг избранного кольцо.

Вместо маленькой армии магов Лотт получил лишь пятерых.

"Мы не можем ослабить хватку даже перед лицом такой опасности" - сказал ему Шэддоу.
– "Еретики, чернокнижники и ведьмы не спят. Ты даже не представляешь, сколько скверны ежедневно всплывает в мире".

К счастью, Лотт успел понять, что имеет дело с профессионалами. Парни готовы отдать жизнь ради Церкви, следовательно, и за него тоже. Этого ему более чем достаточно.

Он успел неплохо узнать лишь одного из них. Брат Леон закрыл глаза девушке и прочитал молитву за упокой души. До того как талант помог ему попасть в ряды инквизиции, Леон учился в семинарии на причетника. Поэтому, когда он говорил слова из Книги Таинств, можно не волноваться, что этот парень прочитает что-то не то. Сероглазый блондин молился яростно, словно делал это для близкого друга. Он читал строки, перекладывая бусины на четках и, дойдя до пятидесятой, вознес руки к небесам.

Лотт не сомневался, что душа молодицы отправлена по назначению. Леон просил называть его братом, словно Лотт до этого сидел с ним за одной партой на лекциях по теологии. Видно было, что ему еще в новинку облачение псов господних. Этим они были похожи. Лотт тоже не чувствовал себя частью команды.

– Это была червоточина?
– спросил брат Леон.

– Да, она.

Лотт оттер кровь с ладоней батистовым платком. Крови было ужасно много, часть ее затекла за голенища сапог и противно хлюпала при каждом шаге.