Панков усмехнулся…

— Один — тоже неплохо. А что до других — пока не дают. И продукты по удешевленным ценам еще не получаем.

— Значит, они обманули? — Лицо у Зои вытянулось.

— Зачем же обманули? В письме-то как сказано: «Вопросы обсуждаются, разрешаются». Так или не так?

— Так…

— Да вы не расстраивайтесь! — Панков улыбнулся Зое и жестом пригласил: пойдемте, мол, чего же тут стоять?

— Я не расстраиваюсь, — старалась подбодрить себя Зоя. — Печать — великая сила. Я думала…

— Правильно, — поддержал Панков. — Печать, она — сила. Только одной заметкой всего не перевернешь. Ваша статья, конечное дело, помогла нам.

— Правда, помогла?

— Точно, — подтвердил Игнат.

— Помогла, — еще раз сказал Панков. — Теперь нам полегче будет своего добиваться. Вот оно какое дело.

Еще только сентябрь, а уже дохнуло осенью. Может быть, и ненадолго: на Кубань осень приходит поздно. Деревья еще не потеряли лист, он только высветлился, усох. Поля опустели, лишь кое-где работают тракторы да стоит, свесив обесцвеченные листья, кукуруза.

С фермы увезли водопроводные трубы. В ставке прибыло воды, и водопровод, сооруженный свинарями в разгаре лета, не нужен, а все-таки жаль развинчивать трубы, разрушать построенное своими руками.

— По нутру своему человек — строитель, — сказал Панков, когда грузили трубы на машину. — Разрушать — это обезьянья работа.

— А в войну-то сколько разрушили, — заметил Федька. — Вон в Краснодаре, мамка говорила, вся Красная улица была развалена. А сейчас — атомная бомба. Ка-ак трахнет, так целый город на куски.

— Тю на тебя! — ругнула Федьку Варвара.

— Слабонервная, — усмехнулся Федька, — конечное дело, девка, что с тебя спросишь.

— Ишь ты, герой!..

Это было несколько дней назад. А сейчас Семка и Варвара зашли в контору попрощаться: сегодня они уходят в станицу — готовиться к свадьбе, устраиваться.

— Попрощаемся, — печально говорит Алексей Васильевич. — Или нет, подождите, я вас провожу.

Они идут за шлагбаум, к бетонке. Впереди Панков, Аня и Варвара. Позади Игнат, Семка и Федька.

— Чудное дело, — говорит Семка, — загнал меня сюда Фрол Кондратыч силком, а сейчас уходить неохота. Иду, и все кажется, не совсем ухожу, вернусь скоро…

— Конечно, вернешься, — подтверждает Игнат. — Тут работать можно. Трудно бывает, а интересно.

— Трудно, — задумчиво говорит Семка. — А что не трудно? Шофером тоже нелегко.

— Знаешь, мы с Аней тоже распишемся, — понизив голос, сообщает Игнат. — В октябре…

— Заработки у вас в этот сезон хорошие, — говорит Панков Варваре, — так что все в порядке. А потом, глядишь, и вернетесь на ферму.

Варвара вздыхает и шмыгает носом. Ей жаль покидать подруг, ферму. Она хочет что-то сказать Панкову, но слезы мешают, и Варвара только всхлипывает.

Вот и бетонка.

— Будем прощаться? — спрашивает Игнат.

— Только не насовсем, — говорит Федька.

Все крепко жмут руки Семке и Варваре.

— Спасибо вам за все, за все! — говорит Панкову Варвара. А слезы бегут по ее круглым литым щекам.

Федька тоже тянется к Варваре — попрощаться.

— Ну, будь здорова и не кашляй, — говорит он грубым голосом.

Варвара улыбается сквозь слезы и вдруг обнимает Федьку и целует его в щеку.

— Фу ты, — вырывается Федька, — обслюнявила всего!

Варвара и Семка спускаются с бетонки на грейдер.

— Ты надолго там не располагайся, — кричит вслед Семке Игнат.

Семка оборачивается, машет рукой.

— Вернусь!

И Варвара кричит:

— Мы вернемся!